На протяжении разговора чувствовал он себя вполне сносно, потому как я вкачал довольно много магии пульмонологическим аспектом. Это было скорее симптоматическое лечение, но состояние это значительно облегчило.
— Константин Алексеевич, — в дверь ординаторской постучалась Света.
Попугай и крыс поспешили спрятаться, да и Чехов укрылся за шкафом.
— Что случилось? — открыв дверь, спросил я.
— Вас просят подойти в приёмное отделение, — смущённо ответила Светлана. — Помощь нужна какая-то.
— Сейчас подойду, — кивнул я.
Медсестра ушла, а моя команда выбралась из своих укрытий.
— Я вас закрою снаружи, сидите тихо, — распорядился я. — Можете как раз потренироваться тем упражнениям, что я сказал. Клочок, а ты следи за порядком.
«И если что — сразу зови меня» — мысленно добавил я.
Всё-таки оставлял мало знакомого мужчину и попугая в ординаторской. Чехов казался мне приятным человеком, но осторожность не помешает.
«Принято» — коротко ответил крыс.
Я закрыл ординаторскую и поспешил в приёмное отделение. Не был здесь уже довольно долго. С тех пор, как прошла дуэль с Антоном, и наша «дружба» с ним закончилась.
Подошёл к стойке с регистраторами, и меня отправили в пятый приёмный кабинет. Ну наконец-то, а то было ощущение, что здесь один Антон и работает!
В кабинете сидел молодой человек старше меня на пару лет, в очках и с тёмными волосами.
— Добрый вечер, — поздоровался я с ним. — Меня зовут Константин Алексеевич Боткин, я врач-терапевт. Мне сказали, что вы меня звали.
— Да-да, здравствуйте, — кивнул он. — Хромов Игорь Станиславович, врач приёмного отделения. У меня… возникла трудность. И я решил проконсультироваться с терапевтом.
Странно, почему нужный вопрос он не захотел обсудить с другими врачами из приёмного отделения? Может, они заняты или здесь не самые дружелюбные коллеги.
— Слушаю, — кивнул я.
— Ко мне привезли по скорой помощи пациента, мужчину, шестидесяти лет, — торопливо начал объяснять Игорь. — С жалобами на повышение температуры, озноб, слабость, чувство нехватки воздуха. При осмотре у него также отмечены желтушные покровы. И вот, смотрите его анализы крови.
В биохимическом анализе крови, который уже сделали в приёмном отделении по цито, были повышены печёночные ферменты. Пока что вся картина ярко говорила о каком-то поражении печени.
Общий анализ крови был отличим очень высоким показателем СОЭ. В организме шло воспаление.
— Так, а в чём вопрос? — уточнил я.
— Дело в том, что диагностическим аспектом мне подсвечивается сердце, — пояснил Хромов. — И я не очень понимаю, как сердце связано со всем этим. Я отправил пациента на ЭКГ, сейчас привезут назад.
Игорь заметно нервничал. В приёмном отделении с пациентами принято было разбираться очень быстро. Этот же врач отличался таким же подходом, как и я — лучше тщательнее всё проверить, и направить пациента в нужное отделение.
В прошлый раз, когда я подменял опаздывающего Антона, такой мой подход тоже не всем нравился. Но я его одобрял.
Также отметил, что Игорю даже не дали медсестры. Поэтому на ЭКГ пациента пришлось везти в другой кабинет, где был и аппарат, и медсестра, которая могла его снять.
Как раз в этот момент санитары вкатили назад каталку с пожилым мужчиной, и протянули Хромову плёнку. Я забрал её, и принялся изучать.
Так, кроме повышенного пульса — ничего. Понятно, нужно осматривать самого пациента.
Так, сначала диагностический аспект. Свечение в области сердца, а точнее — в области его клапанов. Лёгкое свечение по всему организму. Свечение в печени.
Так, кардиологический аспект… Ну, всё стало понятно. У пациента инфекционный эндокардит.
— Операции на сердце были? — спросил я у Хромова. Сам я уже знал ответ, но решил использовать этот случай, как короткий обучающий момент.
Другими словами, добиться, чтобы Игорь сам догадался до диагноза. В пациента я уже влил нужной магии, и стабилизировал его состояние. Экстренного ничего нет, время есть.
— Было протезирование аортального клапана из-за его стеноза, год назад, — ответил Хромов. — А это как-то связано?
По крайней мере новый врач молодец, что успел это выяснить. Анамнез собирать умеет.
— Связано, если свечение есть в сердце, — кивнул я. Затем достал свой фонендоскоп, и прослушал сердце, — А при аускультации сера ещё и диастолический шум слышен.
— Что-то с клапаном… тромботические осложнения? — почесал голову Хромов. — Нет, что-то другое. Инфекционный эндокардит!
— В точку, — кивнул я. — Воспаление соединительнотканной оболочки сердца. Изначально предрасполагающим фактором и являлось протезирование клапана. А пусковым стала или болезнь, или снижение иммунитета.
Довольно опасное заболевание, если его вовремя не поймать. И вот случай, замаскировалось под повреждение печени.
— Значит, пациента надо направить в инфекционное отделение? — уточнил Хромов.
— Нет, в терапию, — ответил я. — Это заболевание считается терапевтическим. Если я сочту нужным, то приглашу ему кардиолога.
— Спасибо большое, Константин Алексеевич, — выдохнул Хромов. — Я что-то вообще растерялся с этим случаем.
— Обращайтесь, — кивнул я.
Вернулся в ординаторскую и отправил Чехова спать. Хватит на сегодня тренировок, как-никак он пациент, и режим никто не отменял. Попугай снова укрылся вместе с крысом, а я занялся текущими дежурными делами.
Принял пациента с эндокардитом, которого сам и направил с приёмного, дал распоряжения по поводу назначений, определил в палату. Затем обошёл нескольких пациентов, нуждающихся в осмотрах.
В общем, с головой окунулся в работу.
* * *
Сегодня Семён Михайлович получил официальное извещение о комиссии конкурса на звание лучшей клиники города. Конкурс этот был очень престижным, и проходил обычно в течение довольно длительного периода времени. Почти целого месяца.
И вот сейчас пришло уведомление, что в течение следующей недели в «Империю Здоровья» будет направлена комиссия, для оценки показательной процедуры. Очень важной части конкурса.
Показательная процедура в этой клинике всегда была диагностической. Как ни крути, в диагностике «Империя здоровья» на голову превосходит остальных конкурентов. Большинство анализов здесь готово уже в течение нескольких часов. Больше никто не может добиться такого уровня!
Значит, надо это показательное выступление как-то сорвать. И Кобылин уже придумал как — надо вызвать сбой калибровки лабораторного оборудования.
А для этого, в свою очередь, нужен айтишник. Семён Михайлович ещё плохо был знаком с персоналом, поэтому отправился в кабинет айтишников сам.
И увидел там только одного бледного худого парня в растянутом свитере.
— А где все остальные сотрудники? — строго спросил он.
Парень взглянул на него через толстые стёкла очков и показал на часы. А затем быстро что-то написал на бумажке, и протянул какую-то записку.
«Доброе утро. Я немой. Рад познакомиться. Матвей»
Да это же прекрасно! Именно он и нужен для исполнения нового плана в действие! Только нужно подобрать правильный аргумент…
— А из-за чего немой? —