— Кость, — на этот раз ко мне подошёл Валера. У Шуклина отвлечь не получилось, так вышел новый игрок.
— Что такое? — изобразив заинтересованность, обернулся я к нему.
— Тебя Зубов искал, можешь к нему подойти? — этот над причиной явно подумал до того, как подойти ко мне.
Вот только всё равно слабенько, Ковалёв. Зубов знает, где я сейчас нахожусь. Ну а в самом крайнем случае он бы позвонил, а не подсылал бы Валеру.
— Подойду попозже, — пожал я плечами. — Я занят.
— Ты ничего не делаешь, — возмутился Валера. — Я передам нашему наставнику, что ты игнорируешь его приказы!
Ой, задолбал!
— Передавай, — разрешил я. — Только меня не трогай.
Валера сердито фыркнул, и тоже отправился назад к лифтам. Это ж им с Шуклиным ещё надо было меня найти! То ли следили, то ли знали, что я буду на первом этаже клиники.
Но вот Кобылин точно не предугадал все мои контрдействия на его ловушки. Второй этап шёл ровно так как я и задумывал.
Из приёмного отделения пациента направили в терапию. Всё-таки пациента снова решили сделать терапевтическим.
Я поспешил в отделение, чтобы ждать их уже на месте. Возле лифтов меня поймал Зубов.
— Ну как всё идёт? — взволнованно спросил он.
— Пациент снова терапевтический, так что сейчас его доставят к нам, — оповестил я. — Вот, обогнал их, чтобы моё отсутствие не вызвало вопросов.
— Ох, плохое у меня предчувствие, — снова вздохнул Михаил Анатольевич.
— Кость, — меня снова попытался отвлечь Валера.
— Даже не пробуй больше, это не сработает, — отмахнулся я от него.
Они в паре с Шуклиным — самая слабая часть плана Кобылина.
На служебном лифте поднялись санитары с каталкой, а вместе с ними — и члены комиссии с главврачом и Кобылиным.
Последний бросил на меня злобный взгляд, стремящийся проткнуть меня насквозь.
Санитары подвезли пациента к главной медсестре, а она отправила его в палату.
— Добрый день, — поздоровался с комиссией Михаил Анатольевич. — Что ж, раз второй этап конкурса тоже затронул наше отделение, осматривать пациента пойдёт…
— Позвольте, я вмешаюсь, — перебил его Семён Михайлович. — На первом этапе себя великолепно показал наш интерн, Боткин Константин Алексеевич. Считаю правильным, если свою эрудицию покажут и другие интерны. Ведь это отделение стремится показать себя, как лучшее отделение в клинике.
Члены комиссии задумались.
— Вы правы, — согласился Черенков. — Пусть тогда свои навыки покажет другой интерн.
Кобылин в этот раз смог переиграть, так как этого плана изначально не было. Он придумал его только что, после того, как пациента отправили именно в терапевтическое отделение.
И это плохо, потому как кроме меня есть два интерна — Шуклин и Ковалёв. Оба они… Не самые умные, прямо скажем.
Тем более если Ковалёву дано задание тоже добиться проигрыша во втором этапе соревнований.
А вот Шуклину… Ему могли и не озвучить этот план. Кобылин явно предпочитает, чтобы в курсе было как можно меньше людей. А значит, они скорее всего не сказали Павлу, ради чего вообще всё это делается.
И это мой шанс переиграть Кобылина.
— Пусть участвует Шуклин, — быстро прошептал я Зубову.
Его лицо вытянулось от удивления, но спорить со мной времени у него не было.
— Тогда осмотр проведёт Шуклин Павел Олегович, — громко провозгласил Михаил Анатольевич.
Я увидел удивление на лице Павла и торжество в глазах Кобылина.
Погодите, рано радоваться. Если вы не сообщили Павлу о плане сорвать второй этап соревнований — он по крайней мере будет стараться выиграть. Ведь не видит смысла проигрывать, он тут ещё и работать хочет.
Это единственный вариант снова перехитрить Кобылина.
Павел подошёл к пациенту, и принялся за опрос. Актёр жаловался на боли в ногах, из-за которых он якобы толком уже не может ходить. По его словам боли продолжались уже довольно долго, но вот стало совсем невмоготу, и он обратился в поликлинику. А там его отправили в клинику.
Шуклин тщательно опросил пациента, а затем перечислил, что требуется из анализов и инструментальных обследований.
— Предварительный диагноз — облитерирующий атеросклероз, — гордо объявил он.
Прям обнять его захотелось! Всё правильно!
Этот диагноз был однажды у его пациента, и он не мог поставить его несколько дней. И я помог ему, показал какие вопросы надо задать, и в итоге он сам пришёл тогда к правильному ответу.
И запомнил его. На что я и рассчитывал.
— Верно, молодой человек, — довольно кивнул Степан Борисович. — Что ж, кажется, мы убедились, что и другие интерны в терапевтическом отделении весьма образованы.
На Кобылина было страшно смотреть. Он покрылся испариной, а в глазах теперь было яркое отчаяние. Ведь он не только не смог добиться проигрыша на втором этапе конкурса, но ещё и явно выдал себя, когда стал предлагать участвовать другому интерну.
Ох, нечего было вообще это начинать!
Комиссия поблагодарила нас за участие, снова сказала, что оценки будут завтра, и уехала.
— Шуклин… Павел… Я забираю назад свои слова, что вы куриная жопка! — подбежал к нему Зубов. — Это было великолепно! Как вы… Да где же вы мозг скрывали всё это время⁈
— Я сам не знаю, откуда это всё у меня в голове, — почесал голову Шуклин. — Нашло что-то.
Сам даже забыл, что это я всё ему объяснял. Но я решил даже не напоминать. Это было не за чем.
Растерянный Павел ушёл, а Зубов подошёл ко мне.
— Внезапно поумневший птенец — это тоже часть вашего плана? — уточнил он.
— Приятное совпадение, — усмехнулся я. — Скажем так, это был мой выстрел на опережение ещё месяц назад, хоть я и сам этого тогда не знал.
— Он заслужил пару ночей без ночных дежурств, — заявил Михаил Анатольевич. — А что же Ковалёв?
— Уйдёт вслед за Кобылиным, — пожал я плечами. — Именно через Кобылина он вообще попал в интернатуру. Но давайте не будем терять времени, переходим к финальному акту.
Мы с наставником отправились на административный этаж. Главврач уже проводил членов комиссии, и поджидал нас. Все вместе мы отправились в кабинет Семёна Михайловича.
— К вам можно? — первым постучался и заглянул Николай Андреевич.
Мы с Зубовым молча зашли вслед за ним. Семён Михайлович недоумённо на нас уставился.
— Что происходит? — с плохо скрываемым страхом в голосе спросил он.
Я взглянул на часы. По времени всё было рассчитано идеально.
— Вам звонят, — спокойно ответил я.
И в этот же момент у Кобылина зазвонил мобильный телефон. Он взял трубку и побледнел ещё сильнее.
— Да. Но… Я… Да… Хорошо, — он положил телефон и вытер платком пот со лба.
Финальный штрих. Это было как раз то, о чём я договаривался