Ну почему все здесь так подробно всё описывают? Нет бы сказать несколько слов и на том закончить. Вот Фрид всегда говорил только по делу. Мог работать целый день и прекрасно обходился без разговоров. Напевал себе под нос песенку и иногда поднимал голову от работы. Подмигивал, и одна седая бровь ползла вниз. Спросит только: «Всё в порядке, малыш?» — и всё. Янис ответит: «Да», — и они опять умолкнут надолго.
— Что с тобой? — спросила Вильма, а потом перегнулась через угол стола и промокнула щеки Яниса краешком фартука. — Ты что, плачешь?
— Нет, — буркнул Янис и, оттолкнув ее руку, вытер лицо рукавом.
— Здесь нечего стесняться, — подбодрила его Вильма. — Видала я парней и постарше тебя, которые хлюпали носом.
— Это и был рассказ про рыбу? — Янис посмотрел на Силку. — Ты мне это уже говорила!
— Да, но ты не слушал, — упрекнула его Силка. — Только это еще не конец. Слушай дальше.
— Дальше будут слухи, — предупредила Вильма.
— Про крысиный яд, — добавила Силка.
Теперь, когда речь зашла о крысах, Янис оживился. Он несколько раз видел крысу — в сарае на скале и у курятника. С крысами нужно держать ухо востро, говорил Фрид. Если их загнать в угол, они могут наброситься.
— Господин Кундер жил в то время неподалеку от Химкердаля, — продолжила Вильма. — Так вот, по слухам, он прикупил там яду, дескать, крысы его замучили. Да только крыс там было не больше, чем в других местах. Говорили еще, что господин Кундер передал этот крысиный яд Элгеру, плотнику из их города, который частенько наведывался в поместье Холдер, потому что ему тут приглянулась одна из горничных. Надо сказать, я всё это только слышала, сама-то я пришла сюда работать позже. Ну так вот, поговаривают, что он, Элгер то есть, и подсыпал яд в рыбу. По поручению господина Кундера и господина Ассерика. А как всё это произошло, как умерли ваши отец с матерью, Элгер-то и пропал. И, несмотря на все слухи, никакого расследования так и не было. Потому что мы, мелкие людишки, можем болтать что угодно — а господа всегда выйдут сухими из воды.
У Яниса закружилась голова. Утром он прочитал, что Фрид умер, а сейчас он узнал, что кто-то по поручению Ассерика и Кундера подсыпал маме и папе яд. По слухам. Янис понимает, что значит «по слухам»: кто-то сказал, кто-то услышал, и непонятно, правда это или нет. Один сказал одно, а другой другое, а тот, первый, сказал что-то еще про то, что сказал второй. И так всё запутывается и запутывается. Это как будто ты вырезаешь ложку с цветами и птицами, а на тех цветах и птицах еще что-нибудь, а на этом чем-нибудь — еще что-нибудь, и так, пока всё не превратится в сплошную путаницу и от ложки почти ничего не останется.
— Иногда мне не дает покоя мысль, — сказала Вильма, — а правильно ли я поступила, взвалив на невинного ребенка такую ношу, рассказав о крысином яде. Но что мне было делать? Я не люблю говорить гадости о других, особенно если на них работаю. Но тут уж… В этой семье всегда распри. Холдерлинги этим славятся.
— Слышишь? — спросила Силка. — Распри.
— Даже не просто распри, — сказала Вильма. — А настоящая семейная междоусобица. Вы, молодой господин, вряд ли знаете, что это такое. Семейная междоусобица — это такая ссора между родственниками, которая передается из поколения в поколение, от отца к сыну, и нет ей конца.
— Как семейная реликвия? — спросил Янис.
— Что-то в этом роде. — Вильма мяла в руках краешек фартука. — Я еще не всё рассказала. Вы не сердитесь, душенька-госпожа, я не хотела это от вас скрывать, но раньше говорить было нельзя.
— Ты что-то от меня скрывала? — нахмурилась Силка.
Янис даже не удивился: все люди что-то скрывают. Все, кого он знает, даже госпожа Требс. Ведь она взяла у Схенкельмана бутылку с травяным зельем и спрятала ее от господина Требса.
— Это про Метту, — сказала Вильма. — Когда я только сюда устроилась, недели через две она пришла ко мне. Вы ее не знаете, а она вас знает. Она, можно сказать, ввела вас в этот мир, принимая роды у вашей матушки. Так вот, Метта попросила меня доглядывать за сироткой да заботиться о ней — это о вас, душенька-госпожа, вы ведь остались одна-одинехонька, без родителей и без брата. Я отвечала ей, что я кухарка, а не нянька. Но Метта не сдавалась. Говорила, няньки надолго не задерживаются, вынянчили и ушли, а вот хорошая кухарка останется работать на кухне много лет. Вот она и обратилась с этим ко мне.
— Но почему она решила, что за мной надо доглядывать? — спросила Силка.
— Точно не знаю, душенька-госпожа. Но, думаю, она тоже догадалась, что карп не сам испортился, и боялась, что и с вами может что-нибудь случиться. Детей-то я всегда любила, хоть своих у меня и нет. Наверное, Метта об этом узнала. Или просто решила, что мне можно доверять. В общем, я сделала как она просила. Сказала няньке: приноси, мол, мне иногда девочку тайком, так чтобы не узнали господа Ассерик и Кундер, а сама тогда сможешь пару часов отдохнуть. И мы с вами пекли печенье, помните? — Вильма разулыбалась. — Вы были вся в муке, а мне доставалось от няньки, ей же приходилось вас отмывать до того, как господа Ассерик и Кундер вернутся домой.
— А потом я стала сама приходить на кухню, — начала вспоминать Силка. — Тайком спускалась по лестнице в одних носках.
— Да, именно так, — подтвердила Вильма. — И я всегда была рада вас видеть. — Она протянула свои пухлые руки, одну к Силке, а другую через стол к Янису. — Метта попросила меня еще об одной услуге. Если когда-нибудь вы встретитесь снова, мне нужно будет передать вам кое-что. Пока вы были одна, душенька-госпожа, рассказывать было нельзя, это мне пришлось пообещать.
— Еще один секрет? — распахнула глаза Силка.
— Только адрес. Ее адрес, Метты. Опальная улица, дом двадцать семь.
— Это всё, что ты должна была передать? — нахмурилась Силка. — Один только адрес?
— Дом на Опальной улице, номер двадцать семь. Если вы встретитесь вновь, я обещала послать вас к ней. Этот секрет я должна была оберегать ото всех, нельзя было, чтобы господа узнали, что она взяла с меня это обещание. А больше она не сказала ни слова. Ни слова! Развернулась и ушла. Без объяснений, без ничего. А теперь это случилось: вы опять вместе. Я уговор выполнила, всё вам передала. Да, боюсь, вам от этого никакого проку. Метта уже много лет как съехала оттуда, после смерти своего мужа. Хотя какой он был муж, пьяница несчастный, пропил всё да и загнал себя в гроб. И у нее не осталось ничегошеньки, пришлось ей перебираться под Своды.
— А какой номер дома? — спросил Янис.
— Ах, молодой господин, под Сводами у домов номеров нет. Там трущобы — лачуги жмутся друг к дружке, а если какая обрушится, то из обломков строят что-то новое.
— Как попасть в эти трущобы?
— Будем надеяться, что вы этого никогда не узнаете! — вздохнула Вильма. — Забудьте то, что я вам рассказала о Метте. Я слово свое сдержала, адрес передала, а больше тут ничего и не поделаешь. — Она встала и помешала большой ложкой в кастрюле. По кухне разлился пряный запах. — Я часто говорила это молодой госпоже Силке, а сейчас и вам скажу: будьте осторожны! Если правда, что эти страшные события на совести господина Ассерика и господина Кундера… Иногда я боюсь, что они хотят извести всех других Холдерлингов. Чтобы совсем пропала ваша ветвь.
— Но ведь я и так был пропавшим, — не понял Янис. — Зачем было меня разыскивать?
Вильма постучала ложкой по краю кастрюли.
— Гм-м, а вот это мне в голову не приходило. — Она вернулась обратно к столу. — И правда, зачем вас разыскивать, если вы и так пропали с глаз долой?
— Мы найдем Метту! — загорелась Силка.
— Душенька-госпожа, — покачала головой Вильма, — боюсь, это не получится. На Опальной улице давно живут другие люди. В само`м доме сапожник, который там же и работает, а в подвале — кучер.
— Где находятся Своды? — спросил Янис.
— У городской стены, — откликнулась Силка.
Они переглянулись.
— Вы же не собираетесь туда идти? — заволновалась Вильма. — Вижу, что собираетесь. По глазам вижу, душенька-госпожа, вы так на него смотрите! Да и вы, молодой господин Фолкер, смотрите точно так же.