— Так ты согласна? — обрадовался Янис.
— У тебя уши есть?
Янис оттопырил уши руками:
— Вот, смотри.
— Ну и?.. — фыркнула Юта.
Янис поставил кружку.
— Спасибо.
— Я пока что ничего не сделала, — отмахнулась Юта. — Могу еще и передумать.
Нет, не может. Она уже сказала «да» и больше не передумает. Она как ветка с кучей сучков. Из такого дерева ничего нового не получится. Собираешься вырезать лисенка или цветок — ищи ветку, которая хочет во что-то превратиться. Юту не переделаешь, как ни старайся. Но, если уж она обещала, слово свое сдержит.
— Мы с Силкой уйдем из дома завтра утром, — сказал Янис. — После завтрака. Скажем, что пошли гулять, а у озера встретимся с тобой.
— Да уж, путь неблизкий, — поморщилась Юта. — Но раз уж берешься врать, ври с умом. Тут важны все мелочи. Какого цвета была вода, были волны или нет, и так далее. Не запутаться в деталях можно, только если видел всё своими глазами. Скажу, что пошла в лес за травами. Там же вроде растет толокнянка? А по пути, мол, завернула на озеро.
— А еще… — протянул Янис. Был еще важный вопрос, но он не знал, стоит ли задавать его прямо сейчас.
— Что? — посмотрела на него Юта.
— Нам нужна одежда. Силке платье, а мне штаны с рубахой. И крепкие ботинки, в которых можно будет идти целый день.
— Знаешь магазин Сиба? Не знаешь? Надо пройти до конца Тыльной улицы, а потом налево.
— Мне нужна такая одежда, которая не наведет на след, — уточнил Янис. — Я думал, ты…
Юта рассмеялась.
— Я что, похожа на человека, у которого есть лишняя пара обуви? Или, по-твоему, у меня где-то хранится дюжина платьев, которых на мне отродясь никто не видел?
— Свою одежду нам придется оставить на берегу, — не сдавался Янис. — Когда мы якобы утонем, кузены захотят прийти и осмотреть всё своими глазами. В этом я уверен. Вот ты бы пришла на то место, где утонул Эвер? Неужели не захотела бы убедиться наверняка?
— Эвер плавает как выдра, — возразила Юта. — А ботинки попроси у кого другого.
— У меня нет никого другого!
— А у меня нет ботинок, — отрезала Юта. — И платья тоже, и штанов.
— Я могу заплатить. Платье, штаны, рубаху и две пары ботинок за мешок, полный центов.
— Центы свои оставь себе, — отмела это предложение Юта. — Я не собираюсь наживаться за твой счет. — Она сложила руки на груди и посмотрела ему в глаза. — Я попрошу Эвера. Платье — может, и найдется, какое-нибудь старое и дырявое. Драные штаны — тоже. И то под вопросом. Но ботинки? Нет.
— Когда ты будешь знать точно?
— Завтра, — прикинула Юта. — Я приду или с вещами, или без. И если вещей не будет, то уж не взыщи. Придется выкручиваться как-то иначе.
— Как, например?
— Да хоть в исподнем иди. — Юта поднялась с места. — Пора вам возвращаться домой, господин Холдерлинг. У меня куча дел.
Но Янис хотел знать еще кое-что.
— Кто такой извозчик?
— Это тот, кто доставляет людей, куда им надо, в своей повозке. День-деньской сидишь скрючившись на козлах да следишь, чтоб какой-нибудь болван не сунулся под колеса, — не поленилась ответить Юта. — У меня отец был извозчик. Мог при случае и оплеухой наградить, а уж ругался — просто мастерски. Дети такие вещи быстро схватывают. — И она показала Янису на дверь. — До завтра.
Узкая деревянная дощечка, чтобы бить по рукам непослушных детей
По дороге домой Янис смотрел, во что одеты люди на улице. Штаны, рубахи, куртки, платья. Вот мимо, цокая по булыжнику, прошла женщина в башмаках, вырезанных из цельного куска дерева. Она вела за собой на веревке козу. Вот площадь Стрелков перешел господин в светло-коричневых панталонах до колена. А на человеке, идущем ему навстречу, болтались бесформенные штаны.
Юте легко говорить. Ей-то не придется бродить по свету в одном белье. Янису нужна одежда. Такие же просторные штаны с заплатами на коленях.
Янису вспомнился чемодан с мамиными платьями, лежащий на чердаке. Его кузены не обыскивали, иначе нашли бы те серебряные монеты. Но мамины платья — это платья Холдерлингов, а Силке ни в коем случае нельзя быть похожей на одну из них.
По улице прогуливались под ручку две девочки. На одной было синее платье, а на другой коричневое, а поверх него клетчатый передник. Если на Силке будет такой же передник, она не вызовет подозрений.
Девочка в синем улыбнулась Янису. Он быстро отвел глаза.
На ужин он опоздал. Когда он вошел, Кундер, Ассерик и Силка уже сложили перед собой ладони в привычном жесте.
На столе еще стояла корзинка с двумя булочками. На тарелке рядом — несколько кусочков колбасы.
— Аминь, — произнес Кундер.
— Аминь, — повторили за ним Ассерик и Силка.
Кундер поднял взгляд.
— А ты откуда так поздно?
— Мне хотелось побыть одному, — ответил Янис.
— Сегодня мы тебя простим, — благодушным тоном сказал Ассерик. — Но запомни: с завтрашнего дня никаких поблажек! Я рад, что ты успел к тому времени, когда мы собирались принять совместное решение. Мы с Кундером посовещались и подумали, что если уж ты считаешь, что Силка заслуживает наказания, то ты и должен выбрать, какое это будет наказание.
— Можно мне булочку? — перебил его Янис. Он проголодался, а скоро придет Ханта, начнет убирать со стола и унесет корзинку. — И кусочек колбасы?
— Едим мы все вместе, — нравоучительно произнес Кундер. — И только что завершили трапезу.
Ассерик поправил лежащий на столе нож.
— А сейчас поговорим о Силке. Обычно в качестве наказания мы даем ей прописывать строчки, но нынешний проступок настолько серьезен, что можно рассмотреть даже телесное наказание.
— Линейкой, — поддакнул Кундер.
— Только посмей, — прошипела Силка Янису.
— Сколько ударов? — задумался Кундер. — Думаю, никак не меньше двадцати.
— Я не знаю, что такое линейка, — признался Янис.
— Это узкая деревянная дощечка, чтобы бить по рукам непослушных детей.
— И чтобы измерять короткие расстояния, — добавил Ассерик.
Янис посмотрел на руки Силки.
— Я что, должен ее ударить?
— Конечно. Предоставим это тебе, — улыбнулся Ассерик.
— Ненавижу тебя! — взвыла Силка. — И сохраню эту ненависть на веки вечные! Ты не брат мне. Ты кроличий помет с гор. — Щеки у Силки раскраснелись, а глаза метали молнии. — Если посмеешь меня ударить, я за себя не отвечаю!
Янис и не знал, что она может настолько разозлиться. Правда, злость у нее была какая-то странная. Как будто говорит не сама Силка, а кто-то, кто притворяется злой Силкой. Она посмотрела на него и еле заметно кивнула, он видел совершенно точно.
— Ишь, цаца, околачиваешься тут, что-то вынюхиваешь! — Она вздернула подбородок. — А сам как был кроличьим пометом, так и остался.
«Цацы какие, околачиваются тут, вынюхивают…» Слова той тетки, когда они зашли под Своды и Силка отказалась дать монетку. Янис понял: Силка подыгрывает Кундеру с Ассериком. Решили настроить брата против сестры, а сестру против брата? Хорошо, мы сделаем, как вы хотите.
— Не слушай ее, — вмешался Кундер. — Будь мужчиной, соберись и скажи, сколько ударов, на том и порешим. Я прикажу принести линейку.
— Нет, — остановил его Янис. — Не надо линейку. Боли будет немного, а потом всё пройдет.
— Боли будет не так уж и мало, — озадаченно возразил Кундер.
— Я хочу, чтобы Силка прочувствовала… — Янис подбирал нужные слова. — Хочу, чтобы она прочувствовала до глубины души! — Где точно находится душа и какая у нее глубина, он не знал, но всё равно постучал себя по груди. — Вот здесь. На веки вечные! — Но про веки вечные только что говорила Силка, и, если перестараться, они не поверит. Поэтому он поспешно продолжил: — Локи у меня больше нет, так что пусть Силка будет моей собакой…
— Как это? — изумился Ассерик.
— …следующие пять дней.
— Но что это значит? — ошарашенно спросил Кундер.
— Она будет выполнять мои команды, — пояснил Янис. — Я буду ее выгуливать. Скажу «стоять» — остановится, скажу «сидеть» — сядет. Скажу «лежать»…