Тру виски руками, стараясь привести себя в норму, а сама представляю Павла Семёновича в плавках на пляже и понимаю, что теперь мне от этих видений не скрыться.
глава 3
В чемодан укладываю аккуратными стопочками свои блузки, юбки, простое голубое платье-футляр до колена (сойдёт за коктейльное), нижнее бельё, обувь, предметы личной гигиены и… долго смотрю на купальник, решая: брать или не брать. Отель, в котором будет проходить этот саммит, расположен на первой линии, грех отказываться от возможности искупаться. Бросаю бикини в чемодан и быстро застёгиваю молнию, чтобы не передумать.
Всё, через полчаса за мной приедет Павел Семёнович, и мы полетим в жаркую Турцию. Может права Машка, чего я так нагнетаю, поеду, расслаблюсь, погреюсь на солнышке, не всё же время будут конференции и встречи.
Подхожу к окну и вижу перед своим подъездом паркующийся джип босса. Большой, мощный, словно сразу заявляет, что внутри не абы кто, а настоящий хозяин жизни. Про Демидова в нашей фирме не принято сплетни собирать, обычно если кого спросишь: либо глаза отводят, либо прямым текстом объясняют, что эта инфа не для распространения. Единственное, что я про него знаю, что он вдовец, и эта фирма не единственный его бизнес.
В дорогу я надела джинсы с рубашкой, волосы собрала в хвост, на ноги удобные кеды и, оглядев свою маленькую съёмную квартирку-студию, которую приходится покинуть на целую неделю, выхожу в подъезд.
Спускаться по лестнице с чемоданом не очень удобно, стараюсь не шуметь, благо вещи не слишком тяжёлые, несу свою ношу в руках. Выхожу из дверей и сразу натыкаюсь на генерального.
– Кузнецова, тебе телефон для чего нужен? Для галочки? — сразу же рычит он, с силой вытаскивая из моих рук чемодан. - Я звоню-звоню, а она трубку не берёт, что молчишь?
Ошарашенная таким агрессивным началом нашей совместной поездки, я мёртвой хваткой вцепляюсь в ручку своего багажа и упрямо не отдаю его шефу.
– Почему вы на меня кричите? Я вышла из дома даже раньше озвученного вами времени, что не так?
По работе я с Павлом Семёновичем редко контактировала, бухгалтерия работала с шефом через Ирину Борисовну (главбуха), и мы его видели только на планёрках. От других я слышала, что с ним нельзя спорить и идти против, но на собственном опыте ещё не прочувствовала, чем это чревато, поэтому так смело пошла в наступление.
– За языком следи, ты не у себя в отделе бумажки заполняешь. Дай уже, свой чемодан, в машину положу, — дёргает он сильнее, а у меня от этого рывка обламывается ноготь почти до начала пластины.
– Бли-и-ин, нельзя было поаккуратнее, вы всё привыкли силой брать? — больно, обидно, маникюру всего полторы недели, где я теперь коррекцию делать буду, всю командировку с обломышем ходить, красота.
С кислой миной сажусь в салон, Павел Семёнович открывает и закрывает за мной дверь. Я складываю руки на груди в замок и плотно сжимаю губы, всем своим видом демонстрируя недовольство.
– Подумаешь, ноготь, ерунда какая, обрежь аккуратно и ходи, — бурчит босс и заводит мотор.
– Если бы всё было так просто, я бы не расстраивалась, — возмущаюсь я, а он уже ловко выруливает из дворов на главную дорогу.
– Ну, прости пожалуйста, что нанёс тебе такой непоправимый урон, — с заметной издёвкой произносит шеф и невозмутимо рулит дальше. - Вообще-то, могла быть мне хоть немного благодарна, я везу тебя к морю.
– А я не просила меня к морю везти, к тому же вы везёте меня не отдыхать, а прислуживать вам, — не снижаю я градус накала.
– Слово-то какое придумала, обалдеть. Короче, Кузнецова, давай договоримся не бесить друг друга. Спокойно проведём эту неделю, а потом я тебе, так и быть, отпуск на две подпишу, нормально так будет? Согласна?
Обиженно закрываю рот и отворачиваюсь к окну, не думала, что он такой. С виду приличный взрослый мужчина, а внутри говно на палочке. Ишь, пуп мира. Может, ну его, что я другую работу не найду? Опыт и корочки имеются, да хоть в аутсорсинг пойду, что мне.
– Чего молчишь? Я, кажется, тебе предложение сделал, отвечай, устраивают условия, или нет? — в голосе сталь, привык всеми распоряжаться, то-то в отделе продаж вечно текучка, с ними он тесно работает, наверняка из-за этого и бегут сотрудники.
– Не устраивает, — с вызовом поворачиваю я к нему лицо.
– Да ладно? А что тебе нужно? Премию внеочередную?
– Меня не устраивает ваше ко мне отношение. Я ничего плохого не сделала, а вы уже мне ноготь сломали, нахамили и оскорбили, — гневно с напором выплёвываю ему своё недовольство.
– Кузнецова, алё? Ты сама себя слышишь? Я сейчас передумаю и высажу тебя прямо здесь, а в твоей красивой трудовой будет надпись уволена по статье. Этого хочешь?
– Да и, пожалуйста! Высаживайте! Не думала я, что такой мужчина, как вы, окажется мелочным манипулятором, остановите машину, не хочу с вами никуда ехать!
Пофиг. Мне всего двадцать пять, терпеть нападки этого старого хрыча не намерена, себе цену знаю. А он пусть теперь как хочет, так и выкручивается.
Павел Семёнович резко даёт по тормозам, так что я по инерции движусь вперёд, и в шею больно впивается ремень безопасности.
– Иди, коза! И без тебя справлюсь. Распоряжение насчёт твоего увольнения в отдел кадров передам, чемодан в багажнике.
Он не выходит из машины, я сама спрыгиваю с подножки высокого джипа на асфальт, беру в открытом автоматически багажнике чемодан и слышу рёв, набирающего резко скорость автомобиля.
Гавнюк.
Перехожу дорогу по пешеходнику, иду по тротуару в сторону дома. Слетала в Турцию называется. Такое состояние в душе ужасное, хочется прибить этого Демидова. Вот человек, с ним, наверное, по-хорошему вообще нельзя. Индюк напыщенный.
На улице раннее утро, ни одного прохожего, на деревьях в ближайшем сквере чирикают птички, воздух прохладный, вспоминается деревня. Нет, видимо, не море нужно было визуализировать, а речку и луг рядом с маминой дачей, там бы я