Гоблин соскочил с скамьи, взял небольшой мешочек, из которого торчала выдерга и деревянная рукоятка инструмента и выпрыгнув с телеги исчез. Твою, мать!
— Эхо! Стой! — заорал я, удивленный столь быстрой развязкой после нашего разговора.
— Чего? Я еще не совсем ушел.
— Что вождь передать просил?
— А я разве не сказал?
— Не юли.
— Ни разу! Клянусь шестеренкой! Вождь просил тебе передать — не сомневаться. Верь и не сомневайся. Бывай. Штучки!
На этом Эхо исчез окончательно.
— Спасибо, — пробормотал я, поднимаясь с телеги и осматриваясь.
Судя по всему, гоблины покинули лагерь достаточно давно, вокруг было пустынно, стояла только телега, в которой я лежал. У нее были сняты колеса и вообще только борта и днища, соединенные скамьей, остались, больше ничего. Да и те держались на честном слове. Все гвозди и железо было аккуратно вынуто и взято с собой. Эхо топал уже в сотне метров от меня, весело подпрыгивая и словно напевая песенку. А вскоре и вовсе скрылся из виду.
— Спасибо, Рррь, он же Эхо, надеюсь я не ошибся в правильном произношении твоего настоящего имени, — повторил я слова благодарности гоблину. Существу, которое по моему мнению, должно быть уничтожено на Первом Слое.
Как всё странно.
Следом я наконец нормально осмотрел раненую правую руку, замотанную в несколько слоёв толстой грубой мешковины. Эхо сказал не снимать сутки.
Снова попробовал пошевелить пальцами, но ничего не произошло, кокон был словно гипс, еще и пропитан чем-то, поэтому понять было ничего нельзя. Я тут же залез в свой рюкзак, но не обнаружил там ничего, кроме небольшого количества вещей, вяленого мяса и сухих лепешек. И правда сожрал весь сыр.
Зато под скамьей обнаружился настоящий подарок — гоблинское короткое и весьма толстое ружье, с небольшим мешочком в котором болталось полтора десятка таких же толстых бумажных патронов.
Быстрый осмотр показал, что сделано оно было весьма неплохо, гораздо лучше, чем те поделки, что мы видели после сражения у форта, но вот калибр — мягко говоря впечатлял. В патронах была мелкорубленная металлическая проволока, и только парочка была с пулями, и я не удивлюсь если даже у Шамовой слонобойки калибр меньше.
Судя по тому, как маслянисто блестел ствол, из него еще ни разу не стреляли, а так как никаких обозначений не было, то и сказать про ружье было толком нечего. Оставили для обороны и охоты. Какие предусмотрительные с… существа. И осторожные, скажи мне Эхо про ружье, я ведь мог им его и застрелить, мало ли.
Не скажу, что от одного разговора с мелким гоблином мое отношение к ним изменилось. Нет. Однозначно им тут не место, но тот факт, что и у них может быть своя правда — теперь добавилось в моей голове однозначно.
Первая же мысль показалась наиболее верной — Вождь гоблинов, очень сильно против возвращения Врага на свою главную роль. Иначе я никак не готов объяснить такой дружелюбный жест. Как и его слова. Верь и не сомневайся. К чему это? О чем? Даже спросить подсказки не у кого.
Так как чувствовал я себя хорошо, то перекусив и допив воду из чудесной фляги, которая так и осталась лежать на скамье, я начал думать, что делать дальше.
Заодно достал артефакт связи с церковниками, быстро написав им срочную записку.
«Довести не смог. Они забрали новичка, и провели ритуал. Враг на первом. Идет к Прешбургу, там появилось трое новичков. Куда мне двигаться дальше? В Степном предатели, они слили наш маршрут гоблинам и нас поймали на выходе из разлома»
Оставив сообщение церковникам, я задумался. А теперь то, что делать? Потрогав амулет на шее, даже усмехнулся. Забавно. Знал бы Зейн, кто с ним шел… все локти бы сгрыз. Все-таки это было правильное решение не светиться перед ним и орден чисто случайно мне в этом неплохо так подыграл.
В одном из боковых карманов рюкзака оказалась наша карта похода к центру, сейчас совершенно бесполезная, так как я категорически не представлял куда нас еще пленных везли и сколько на это ушло времени. Шанс что я найду тот же Разлом был минимален.
На карте были десятки белых кружков, абсолютно пустых. Как объяснили мне еще в Степном — такие карты, нужны только для того, чтобы передать нужный маршрут и при этом не светить остальные разломы из общей сети.
Половина из этих кружков были фальшивками, на случай если карта попадет в руки врагам. Как по мне — слишком параноидальная система, я не слышал еще ни одной истории, как на слое воевали друг с другом. Поэтому те точки, что сейчас были отмечены, не значили для меня ничего.
Где я нахожусь, я тоже не знал. И что остается делать?
— А что делать? Есть варианты, потеряшка? — горько усмехнувшись, я натянул лямки рюкзака. У ружья не было ремня и пришлось тащить его в единственной целой руке. Заодно и рану на животе осмотрел. Судя по крепкой повязке, и воняющей типично лечебными мазями, всё там в порядке, даже не болит. Считай, что меня практически починили.
Вариант был один. Идти за Зейном. И для этого я собирался воспользоваться своим небольшим читом.
— Зря ты взял мой револьвер, засранец зловредный, — прошептал я, обращаясь к своей способности — Чувству пути.
Я уже проделывал подобное, когда в зомби-разломе следил за мечом Зейна, сейчас же даже было проще. Револьвер Падшего — мой личный револьвер, на котором я царапины оставлял, из которого стрелял, и который — часть моей руки. Поэтому чувство сработало как надо, не прошло и пары минут, а я уже точно знал куда мне идти.
И теперь, пока он не избавится от моего револьвера, я буду знать где он находится. Удобно.
А мне почему-то кажется, что он будет его хранить. Все же какая-то частичка прошлого Зейна еще есть в нем и именно поэтому я еще жив. Именно поэтому отделался относительно легко — изначальный Зейн все еще влиял на свое поведение и на решения Врага, настоящее имя которого я так и не узнал.
Почуяв направление, и удостоверившись что это именно то, что мне нужно, а путь указывался весьма явно, периодически дергаясь, словно Зейн там метался на разные расстояние, я задумался. У меня даже возник интересный план.
А