Более того, Эмилия и Базилио успели закончить ее к Пасхе, что мои сограждане восприняли как чудо. Бурные аплодисменты, которыми прихожане наградили Эмилию и Базилио, когда священник позвал их к алтарю, не стали для них поводом для самолюбования. Реставраторы благодарно кивнули, едва заметно улыбнувшись, и вернулись на свои места.
На следующий день они снова отправились на работу в соседнюю деревушку Новелла, расположенную в двадцати минутах ходьбы от Альмы. Однако мысли их были заняты церквушкой в Донато, что в тридцати четырех километрах от Альмы, в последней долине провинции. В эту церковь, которой не меньше пятисот лет, Базилио влюбился еще мальчишкой. Эмилии потребовалось меньше минуты, чтобы испытать те же чувства: деревянная Пьета́ настолько тронула ее, что ради работы над ней Эмилия решила срочно получить водительские права.
Я сопровождал Эмилию на уроки теории и практики. Мы проводили выходные, изучая дорожные знаки. За неимением в долине больших парковок, где можно было бы тренироваться, мы несколько раз спускались в город, практиковались на пустынных дорогах в промзоне: она – в работе со сцеплением, а я – в терпении.
Благодаря своему упрямству Эмилия справилась. Так что с конца мая она смогла ездить в Донато, чтобы вместе с Базилио заниматься Пьетой, которую они оба считали потрясающей, и «Пляской смерти», достаточно редкой для наших краев.
В то время я немного страдал от одиночества, но по пятницам ко мне на обед приходил Мартино, потом мы шли играть в бильярд, спускались вниз, в «Самурай», где по случаю лета Пьеро соорудил открытую террасу.
А потом закончилась школа, и, как обычно, был большой праздник у ручья. Я понимаю, что «большой», когда речь идет о классе из тринадцати детей, может показаться преувеличением, но для меня в 2016 году это было так.
Пришли родители, бабушки и дедушки, братья и сестры, кузены, старые учителя. Все принесли угощение: домашние пироги, печенье синьоры Розы, пиццу, соки. Но главное, там была Эмилия.
В кои-то веки прилично одетая, в розовом платье в цветочек, которое подчеркивало ее женственность, а не тюремное прошлое, – мы часто шутили на эту тему. Она увидела моих учеников – с Мартино она уже познакомилась – и их родителей, и я могу сказать, что Альма в тот день приняла ее. Конечно, не обращая внимания на ее прошлое, видя ее такой, какая она сейчас: чистые волосы, сияющие глаза, желание помогать, вносить свой вклад в общую жизнь. С другой стороны, я думаю, это правильно, что чернота остается лишь для тех, кто нас любит.
Только Патриция краснела и опускала глаза каждый раз, когда встречалась с Эмилией взглядом. Впрочем, Эмилия предложила ей свою помощь в раздаче торта. Меня, конечно, насмешила эта сцена: внезапное заикание Патриции и альтруизм Эмилии. Я так и не сказал Эмилии, кто дал мне ту статью. Зачем? Некоторые вещи нужно просто забывать.
Наконец в июне настало время, когда я уже не работал, но еще не ушел в отпуск. В дни между экзаменами до вручения табелей я бездельничал и как-то раз решил присоединиться к Эмилии и Базилио, устроившись на заднем сиденье с парой книг, бутылкой воды и бутербродом.
Сначала они возражали: восприняли это как вторжение. «Мы не хотим, чтобы нас отрывали от работы». Но я и не думал заходить в церковь, хотел лишь посидеть с книжкой в тени большого дуба.
Холм, на котором стоит церквушка, находится вдали от домов и дороги. Добраться до него можно только по гравийной дорожке. Горы здесь, в отличие от Сассайи, не смыкаются, почти касаясь вершинами друг друга, а мягко расступаются к Валле-д'Аоста. Там заканчивается провинция, заканчивается регион, заканчивается наш с Эмилией маленький мир и начинается другой, маревый в голубой дымке, как море.
В тот день, 22 июня 2016 года, я тоже поехал с ними, хотя мы с Эмилией собирались выехать не позднее полуночи и на мне лежали приготовления: собрать сумки, цветы, закончить домашние дела. Денек выдался замечательный: ясное небо, ветерок… Эта церквушка была способна умиротворить любого, даже меня накануне путешествия.
Пока они занимались Пьетой, «Пляской смерти» и еще одной Черной Мадонной, я достал из рюкзака последнее сочинение Мартино Фьюме.
Я снял с него копию, чтобы оставить себе, хотя так делать нельзя. Когда я прочитал это сочинение, я пошел в учительскую и помахал им перед лицом Патриции. «Мартино переведен в следующий класс», – сказал я. Я не разговаривал с Патрицией пять месяцев. «Мне плевать, что у него там с математикой. По итальянскому у него отлично».
Будущее – такая была тема. Нужно было представить, что бы ты хотел делать, где бы хотел быть, кем стать, когда вырастешь.
Мартино старался, я за ним наблюдал. Он, как всегда, сидел за последней партой у окна и писал, не поднимая головы. Сделал только одну ошибку, а я как будто ее не заметил.
В тот день я перечитал его сочинение, долго размышляя над концовкой:
Вместе с Туманом, бегущим рядом, я хочу подняться на гору Кресто, на самую вершину, в ясный день, когда все видно, и оттуда сказать «прощай» или, может быть, «до свидания» своей долине. Я не знаю, кто я, кем хочу быть. Буду решать это шаг за шагом, прислушиваясь к тому, что говорит мне жизнь.
В начале двенадцатого мы закрыли дома и спустились по Стра-даль-Форке в Альму с фонариками, рюкзаками, сумками и цветами.
Ночью на дорогах меньше машин, но главное, мы хотели приехать на рассвете, когда все еще спят. Я несколько раз просчитал маршрут, выучил его наизусть, но все равно повторял себе: спокойно, мы не опаздываем.
Мы запихнули сумки в багажник, аккуратно, как спящих детей, уложили на заднем сиденье цветы. В этот час Альма напоминала маленький рождественский вертеп, мерцающий в свете уличных фонарей. Я закрыл гараж, завел машину, и знакомый мирок остался позади.
Мы проехали мимо Тартаны, и Эмилия улыбнулась. Когда мы выехали на автостраду, она откинула спинку сиденья, устроилась поудобнее и закрыла глаза. Я сохранял крейсерскую скорость. Трасса A4 была свободна, изредка встречались фуры с польскими, венгерскими, словенскими номерами.
Равнина тонула в разлитой нефти. Я ехал сквозь ночь под мерный рокот мотора и дыхание Эмилии. Но в Милане, на кольцевой дороге, Эмилия вдруг открыла глаза, как будто знала, где мы. Она выпрямилась, внимательно посмотрела на огни, на здания, на рекламу и нежно прошептала:
– Привет, Марта. – И снова заснула.
Эмилия должна была набраться сил перед важной встречей,