* * *
Когда я пришла, дверь оказалась не заперта. Даже не потрудившись постучать, я прошла через квартиру прямо в сад. Сьюзен нашлась там – вооружившись секатором, подрезала розовый куст. Увидев меня, она тут же отбросила пучок срезанных стеблей на компостную кучу и расплылась в улыбке.
– Как прошел первый день?
– У меня смешанные чувства, – отозвалась я, плюхаясь на стул. – Впереди много работы, но мы справимся. Карла, похоже, настоящее сокровище. Не знаю, почему я так долго противилась появлению помощника.
– Зато я знаю. Это потому, что ты считала, что можешь со всем справиться самостоятельно, – заявила Сьюзен, усаживаясь напротив. – Ты одна из этих… микроменеджеров. Тебе стоит понять, что делегирование – не признак слабости.
Я вынула конверт из кармана.
– Хотела кое-что вам показать, – проговорила я, протягивая его Сьюзен.
Выудив очки для чтения из кармана домашнего халата, та извлекла письмо из конверта.
– Оно же от Зены. Ой, гляди-ка, она и меня упомянула. И даже фото есть. Кто все эти люди?
Подвинув стул так, чтобы сесть рядом со Сьюзен, я склонилась поближе к ней.
– Это ее мать, Габриэлла, – пояснила я, указывая на фото. – А это ее брат, Рауль. А это Себастиан, молодой человек с длинными светлыми волосами, за которым мне тогда пришлось проследить до самого Сохо. А стоят они все на пороге своего нового предприятия.
– Выглядят довольными, да? Что там написано? «Велнес-центр «Абрус»», прищурившись, прочла Сьюзен. – Что за Абрус?
– Это растение с красивыми пурпурными цветами, похожее на душистый горошек.
– Как мило. Может, стоит посадить такое у себя?
Я яростно затрясла головой.
– Нет, это плохая идея.
Сьюзен, поглядев на меня, потрепала меня по руке и заявила:
– Чем не повод, чтобы отметить, верно? Желаешь чашечку чая?
– Не могу. Нужно идти домой собираться.
– Куда?
Я приподняла уголки рта.
– Я иду на свидание.
* * *
Вернувшись к себе, я вдруг подумала, что теперь, когда мы с Зеной больше не были соседями, мне следовало закрыть свой исследовательский проект. Устроившись за столом, я вынула из ящика все посвященные ей журналы, отыскала среди них самый последний и раскрыла его на чистой странице. Там я сделала надпись следующего содержания: «Исследование завершено. Заключение удовлетворительное». После этого вложила в середину журнала фальшивую записку, подброшенную в кафе, листок с написанным наискосок адресом Джонатана, номер телефона Зены, который дала мне Сьюзен, переводы от Мередит Уайз и расшифровки сообщений с телефона «Нокиа», а затем закрыла журнал и, водрузив его на вершину стопки с журналами Себастиана, Рауля, Андреаса и Джонатана, перетянула всю связку шнурком.
Я сомневалась, что когда-либо смогу использовать это исследование для научной публикации, поскольку ясного и абсолютного результата так и не получила. Без ответов осталось слишком много вопросов. «Заключение удовлетворительное», как мне было прекрасно известно, на деле означало «заключение неопределенное», по той простой причине, что загадка осталась неразгаданной. Из группы подозреваемых я не смогла со всей определенностью выделить ни того, кто уничтожил мой сад, ни того, кто убил Джонатана. Однако, к моему удивлению, для меня все это больше не имело значения.
Уже собираясь убрать связку журналов обратно в ящик, я вдруг зацепилась взглядом за принадлежавшую Зене камисоль. Я успела совершенно о ней позабыть. Вынув ее из ящика, я поднесла ткань к носу, но прошло слишком много времени с тех пор, как эта вещь в последний раз касалась тела своей хозяйки. Камисоль утратила свой пьянящий аромат, который поначалу так меня околдовал. Я хотела положить ее к себе в карман, но вместо этого почему-то аккуратно сложила ее, подсунула под связывавший стопку журналов шнурок, убрала стопку в ящик и задвинула его. Неумолимая окончательность этого действия отнюдь не повергла меня в уныние, ведь несмотря на то, что Зена получила власть надо мной, столь же сильную, как если бы подула порошком «дыхания дьявола» мне в лицо, эту власть я сумела превозмочь. Я больше не была одержима ею. Теперь мы могли быть добрыми друзьями.
* * *
Из окна спальни лучи низкого вечернего солнца тянулись вдоль ковра к гардеробу. Словно следуя их указанию, я распахнула дверцу шкафа и поглядела на одежду, висевшую внутри. Провела ладонью по ткани небесно-голубого платья, которое надевала во время нашего с Мэри морского уик-энда. Всю внутреннюю сторону дверцы занимало зеркало в полный рост. Приложив к себе вешалку с платьем, я вгляделась в свое отражение, но не смогла узнать женщину, которая смотрела на меня из зазеркалья. Кем бы она ни была, ее больше не существовало. Повесив платье на место, я разгладила руками Отцовский пиджак. Теперь я поняла, что Матильда была права. Костюм стал сидеть на мне лучше. Рукава стали короче, а посадка плотнее облегала талию. Поправив очки на переносице, я еще раз оглядела свое отражение. Вот она я, профессор Юстасия Амелия Роуз, заведующая кафедрой ботанической токсикологии в Университетском колледже Лондона.
В ванной я побрызгала на волосы водой из пульверизатора, нанесла бриль-крем, зачесала пряди назад и заново разделила их на пробор с помощью отцовского черепахового гребня. Наклонившись поближе к зеркалу, я констатировала, что остаточные явления гематомы вокруг глаза исчезли, равно как и багровые отметины на шее. Словно событий последних нескольких месяцев и вовсе не бывало. Физически я полностью вернулась в норму. Однако все прочее изменилось кардинально. Я вернула себе работу, а вместе с ней возможность и средства для возрождения своей коллекции. Я вернула уважение коллег и уникальную возможность пользоваться лабораторией мирового уровня. И я вернула людей в свою жизнь. Людей, которых могла назвать друзьями. Я чувствовала настоящее блаженство. Надев очки, я шумно потянула носом воздух и сделала кое-что, чего прежде не делала никогда. Улыбнулась своему отражению в зеркале.
* * *
В баре оказалось тише, чем я ожидала, и я почувствовала себя непринужденно. Тропические и пустынные растения здесь украшали каждую поверхность, полку, столик, стояли на полу и свисали с потолка. Многие из них были ядовитыми – я даже сбилась со счета. На подходе к стойке у меня сложилось четкое ощущение, что я пришла в оранжерею Темперейт-Хаус в Кью Гарденс. Я решила, что смысла увещевать работницу бара об опасностях, которым подвергаются клиенты и она сама, не было, поскольку у меня возникло сомнение в том,