— Хочешь правду, Лина? — прорычал он, шагнув ближе, его дыхание — горячее, с привкусом земли — обожгло мне щеку. — Я не скрывал. Просто ты не спрашивала. В пустошах болтливые не выживают. Эти люди — мой долг, моя кровь. Думаешь, я просто мясо с кулаками?
— А это не так? — бросила я, шагнув к нему, чувствуя, как гнев смешивается с чем-то горячим, необузданным, что уже горело внизу живота. — Докажи, что ты больше, чем груда мышц.
Кайлан хмыкнул, прислонившись к столбу палатки, его пальцы лениво теребили край перевязи, голос был мягким, но с острым краем, как лезвие, скрытое в бархате:
— Мы все грязные, как этот мир. Давай смоем это, прежде чем утонем в нём, земляночка. Или ты хочешь остаться такой — пропитанной кровью и пылью?
Я стиснула зубы, их слова вгрызались в меня, но я не могла спорить. Они были правы, и это злило меня ещё больше. Дождь усиливался, его шум заполнял палатку, и я выдохнула, отводя взгляд.
— Нам нужно помыться, — сказала я резко, смахивая капли с лица. — Мы воняем, как падаль. И ты, Кайлан, с этой раной — если она загноится, мы потеряем тебя раньше, чем доберёмся до станции.
Тарек фыркнул, но кивнул, его глаза скользнули по мне, горячие и оценивающие.
— Там есть бочка с водой, — сказал он, указав на угол палатки, где стояла ржавая ёмкость, прикрытая тканью, нагретая от костра снаружи. — Тёплая, чистая. Иди первой.
— Нет, — я покачала головой, шагнув к нему, мой голос стал твёрже. — Вы оба тоже. Я не собираюсь быть единственной, кто отмоется от этого ада. И ты, Тарек, поможешь Кайлану. Он еле стоит.
— Справлюсь как-нибудь сам, — усмехнулся Кайлан. Его губы изогнулись в ленивой улыбке, он сделал шаг вперед, отталкиваясь от столба. — Хотя, от твоей помощи не откажусь.
— Еще чего, — фыркнула я.
Тарек бросил на меня взгляд, полный одобрения, но молча подошёл к бочке, сбрасывая куртку одним резким движением. Его тело — широкое, покрытое шрамами, с тугими мышцами, что перекатывались под кожей, — блестело от дождя, капли стекали по его груди, собираясь в тёмных волосках, и я сглотнула, чувствуя, как жар вспыхивает внизу живота, несмотря на усталость.
— Раздевайся, Лина, — бросил он мне через плечо, голос грубый, но с тенью игривости. — Или может это тебе нужно помочь в этом деле?
— Попробуй, — огрызнулась я, но мои пальцы уже расстёгивали комбинезон, ткань липла к коже, пропитанная грязью и потом, и я стащила его, бросив на пол с влажным шлепком.
Бельё — тонкое, промокшее — облепило мои груди и бёдра, соски проступали твёрдыми бугорками под холодным воздухом, и я ощутила их взгляды, как ожоги на коже.
Кайлан последовал за мной, стягивая рубашку с тихим шипением боли, когда ткань задевала рану. Его грудь, гладкая, с тонкими линиями мышц, блестела от пота, капли крови проступили сквозь повязку, и он поморщился, но не отступил, его член — уже готовый — топорщил ширинку штанов. И я невольно задержала дыхание, вспоминая, как он скользил во мне на Аркатоне-7, горячо и глубоко.
Тарек ловко сорвал с себя остатки одежды, не дожидаясь никого и обнажая себя полностью. А затем он повернулся ко мне, и я не успела ничего сделать — его руки схватили мою талию, пальцы рванули бельё вниз одним движением, ткань упала с шорохом, и я осталась голой, уязвимой, но живой под их прикосновениями. Холодный воздух ударил по коже, соски затвердели ещё сильнее, между бёдер проступила влага — не только от дождя, но и от их взглядов, что прожигали меня, как солнце пустошей.
— Давай, император, — проворчал Тарек, черпая воду ладонями и плеская её на Кайлана.
Тёплая вода, с лёгким запахом металла, стекала по его телу, смывая грязь и кровь, оставляя кожу влажной и блестящей, и я видела, как он вздрогнул, но не отступил, его стальные глаза поймали мои, обещающие больше, чем просто мытьё.
— Теперь ты, Лина, — сказал Кайлан, полностью избавившись от штанов и белья, голос хриплый, с лёгкой насмешкой, и он кивнул Тареку. — Помоги ей, раз уж ты такой заботливый.
Тарек шагнул ко мне, его большие, мозолистые руки обхватили мои плечи, и он плеснул воду на меня, тёплую, смывающую грязь с лица и шеи. Я задрожала, чувствуя, как струи стекают по груди, по животу, между ног, где клитор уже набухал, чувствительный и жаждущий.
Кайлан взял грубую тряпку, намочил её и начал тереть мои руки, медленно, почти нежно, убирая пыль пустошей и кровь Аркатона-7, его пальцы скользили по коже, оставляя следы тепла, несмотря на рану, что сковывала его движения.
— Чистая снаружи, но такая грязная внутри, — прошептал Кайлан, наклоняясь, его губы — мягкие, влажные — коснулись моей шеи, оставляя следы, что жгли меня, как угли. — Ты ведь хочешь этого, Лина? Скажи.
— Хочу, чтобы ты заткнулся и мылся молча, — огрызнулась я, но мои руки уже вцепились в его плечи, ногти впились в кожу, оставляя красные полосы, и я притянула его ближе, чувствуя, как его член — длинный, гладкий, набухший — трётся о моё бедро, скользкий и горячий от воды.
Тарек встал сзади, его грудь прижалась к моей спине, горячая, твёрдая, как камень, нагретый солнцем, и я ощутила, как его член — толстый, пульсирующий — упирается в меня через штаны, которые он ещё не снял.
— Думаешь, я должен тебе что-то доказывать? — прорычал он, губы нашли мою шею, жёсткие, оставляя укусы, багровые метки на коже, его дыхание было тяжёлым, с привкусом земли. — Я нашёл тебя первым, Лина. Ты моя.
— Это ничего не меняет. Мы больше не той дикой планете, — ответила я, голос дрожал от вызова, выгибаясь навстречу ему, чувствуя, как его жар растекается по мне, как его руки сжимают мои бока, грубые подушечки прошлись по рёбрам, спустились к бёдрам, оставляя следы, от которых дыхание перехватило.
Кайлан опустился передо мной, его пальцы прошлись по моим бёдрам, лёгкие, но уверенные, как прикосновение клинка, и он поднял взгляд, стальные глаза блестели в полумраке.
— Хочешь поиграть, Лина? — спросил он, голос мягкий, но с острым краем. — Почувствовать власть над нами? Тогда тебе придётся постараться, чтобы заставить нас подчиниться.
— Я вам ничего не должна, Кайлан, — бросила я, сжимая его волосы, притягивая ближе, пока его губы не коснулись моей груди, язык прошёлся по соскам, лаская их до твёрдости, и я выдохнула стон,