Вчера я впервые катала дочь верхом на лошади. Посадила впереди себя в седло и пустила спокойную каурую кобылку неторопливым шагом по двору. Развлечение так понравилось Любаше, что сегодня она решила повторить его. На роль лошади был выбран пёс, подходящий для её задумки по размеру. Вот только Арсею такое амплуа было не по душе, он ворчал и всем видом показывал, что не понимает, чего от него хочет эта мелкая напасть, неожиданно захватившая доверенную ему территорию и всё внимание хозяев.
Переупрямить нашу с Арсом дочь было трудно. Упорства в достижении поставленных целей Любаше было не занимать. В этом она была вся в своего папочку.
Первым не выдержал дядька, сидящей рядом на ступени веранды и пасущий эту сладкую парочку. Мы с Маней дружно засмеялись, глядя, как, придерживаемая дядькой малышка, гордо восседая на поднятом командой Арсее, кричала ему "Но! Пошёл!". Я вскинула фотоаппарат и сделала несколько кадров этой троицы, бродящей теперь по двору. Огромный, чёрный пёс, маленькая девчонка, в оранжевой курточке, верхом на нём, и бегающий вокруг и придерживающий юную наездницу, дядька.
Любаша хохотала, вцепившись ручками в густую собачью шерсть, дядька улыбался и что-то довольно бормотал в бороду, Маня, положив руку на грудь, вытирала слёзы умиления, а я смотрела на них всех и была безгранично счастлива. Ну или ли почти безгранично. Для полного счастья мне хватало совсем немного.
— Иди уже, Белка. — Маня повернулась ко мне и ласково, и понимающе улыбнулась. — Соскучилась же, наверное? Душа горит? Не волнуйся, мы с Мишей глаз с Любочки не спустим. Да и Арсей от неё ни на шаг теперь. Иди.
Чмокнула Маню в щёку.
— Обед в двенадцать, потом сон. Горшок под кроватью, второй за дверью на кухне. Она может заиграться и не вспомнить, что нужно пописать. Это редко, но ещё случается.
— Ой, иди уже! — Маня подтолкнула меня в сторону задней калитки. — Справимся мы. Тебя зверьё твоё заждалось. Соскучилось уже.
Кто по кому больше соскучился — вопрос спорный. Три года я не была в тайге. Сейчас она звала меня, дурманила хвойными запахами, шумом листвы, пением птиц, золотыми стрелами солнечных лучей, пробивающих густые кроны деревьев, звоном серебряных ручьёв. Волей. Свободой. Возможностью дышать полной грудью и пьянеть от счастья. Как же я скучала по всему этому!
Бросив последний взгляд на резвящуюся, под неусыпным приглядом самых близких мне людей, дочь, поправила лямки рюкзака, старенькое ружьишко на плече и прижав фотоаппарат к груди, зашагала по узкой тропинке туда, где была счастлива много лет. В прекрасную, дикую, наполненную жизнью, тайгу. Я снова дома!
* * *
Как много человеку нужно для счастья? Быть любимым. Любить. Заниматься тем, чем горит твоя душа. Жить в ладах с самим собой и своими близкими. Просто жить. Дышать. Просыпаться по утрам и встречать наполненный любовью взгляд родных глаз. Слышать звонкий голосок дочери.
Я лежала на разогретом солнцем валуне и смотрела в небо. Глубокое, синее, без единого облачка. Вокруг пели птицы, что-то шептали травы и деревья и от переполнявших грудь счастья и благодарности хотелось плакать. У меня всё это было.
Вспомнился недавний разговор с Германом. Наша неожиданная встреча в городе неделю назад. Он увидел нас с Любашей в кафе, неподалёку от главного офиса завода Арса. Мы ждали нашего папу и заодно обедали.
Возможно, раньше, три года назад, слова Германа зацепили бы меня, может быть, даже обидели, но сейчас я была очень счастлива, и это чувство защищало, как каменная стена. Та самая, от которой слова, как горох отскакивают. И на упрёки, что я выбрала не его, а Арса, потому что мой муж богаче и увёз меня в столицу, ответила согласием и улыбкой. Я могла бы объяснить, что в наших с Германом отношениях он ставил свои интересы выше моих, а с Арсом не так, мои желания, мысли, интересы всегда учитывались. Могла бы, но не чувствовала необходимости оправдываться или что-то объяснять. Зачем?
Арс видел тоску, в последний год всё чаще охватывающую меня. Любаша подрастала, первый год, наполненный бесконечными заботами, кормлениями, прогулками, сменой подгузников и страхами о её здоровье, которое, к слову, у неё было отменным, пролетел, как один день. Мне стало не хватать моей работы, вылазок на природу, в леса, степи, тайгу, пустыни и скалистые северные берега. Я скучала, всё чаще пересматривала свои старые фотографии и с тоской поглядывала на шкаф, в котором хранились мои камеры и объективы.
Муж утешал, просил немного потерпеть, но я и сама понимала, что оставить маленькую дочь на чужих людей и рвануть куда-то на съёмки не смогу. У нас и няни-то не было. Я никому, кроме нашей прекрасной домработницы Нади, не доверяла нашу дочь. Если нужно было сопровождать Арса куда-то, то оставляла Любашу только с ней. Ненадолго.
Поездка сюда, на кордон, была как манна небесная. Арс летел на переговоры в Китай и по пути должен был посетить завод в Крае. И мы с Любашей полетели с ним. Три дня были все вместе в городе. Сейчас Арс вёл свои важные переговоры в Пекине, а мы с дочерью, перебрались на кордон и теперь ждали нашего папочку и мужа. Арс обещал, что после Китая неделю проведём все вместе в гостях у моих родных.
* * *
Лопасти вертолёта медленно, по инерции, завершали последний виток вращения, а Арс, чуть пригнув голову, уже бежал к нам, стоящим на краю поляны. Подхватил, закружил, прижав к груди.
— Бельчата мои! Я страшно соскучился!
Я тоже невыносимо скучала и сейчас жадно вдыхала родной запах мужа, уткнувшись в твёрдую грудь.
Только дочь, кажется, не заметила десятидневной разлуки с отцом. С приездом сюда для неё открылся новый мир, полный невиданных раньше чудес.
С присущей ей любознательностью Любаша каждый день изучала его. Курочек, бродящих по загону для птиц, лошадей в конюшне, собак, живущих во дворе, травы и цветы на поляне, белок, скачущих по сосновым веткам, вкус сладкой лесной малины. И всё это в сопровождении верного лохматого охранника. Держась ручкой за чёрную, густую шерсть огромного пса, Любаша каждое утро начинала с обхода своих новых владений.
Ночью, лёжа в объятиях мужа, я тихонько, чтобы не разбудить спящую на соседней кровати, принесённой в комнату специально для неё, дочь, рассказывала