– Даже так? – с интересом сказал Громыко. – А мне тут буквально только что передали характеристику из МГУ, которую прислал партком этого университета. Я как раз начал ее читать, когда вы на прием попросились. Он, оказывается, уже кандидат в члены партии. Со всей информацией не успел ознакомиться, но судя по началу, характеристика достаточно отвратительная, я бы сказал. Непонятно, как вообще человека, про которого такое пишут, могли одобрить как кандидата в члены партии. Сейчас я вам тоже дам с ней ознакомиться.
Громыко протянул Макарову характеристику. Тот, прочитав её, очень удивился. Вернув характеристику министру, сказал:
– Вы знаете, даже по тем обрывкам информации, что у меня имеются, всё, что тут написано, не имеет никакого отношения к Павлу Ивлеву. Сын мне то и дело рассказывает, что Павла ректорат МГУ постоянно отправляет за рубеж и дает ему поручения международные конференции организовывать. Прямо сейчас по поручению комсорга он вместе с моим сыном организовывает конференцию с немецкими студентами из Берлинского университета, потому что в августе его туда отправляли делегатом на X Международный фестиваль молодежи и студентов. Что тоже, сами понимаете, показатель отношения к нему ректората. А ещё он слышал от замдекана по науке, что Ивлев и с Токийским университетом согласовал конференцию, причём достаточно серьёзную конференцию. И она же ему сказала, что они его включили в оргкомитет этой конференции. И сами понимаете, раз все это происходит вот прямо сейчас, то эта характеристика не стоит даже той бумаги, на которой она написана. Если бы его так характеризовали, то ни за что бы его не допустили к подобного рода мероприятиям.
Громыко брезгливо посмотрел на бумагу, которую держал в руках, и положил её на стол.
– Да уж, кажется, я начинаю понимать, как именно и по какой причине была составлена эта писулька. Похоже, там кто-то решил выслужиться передо мной, прислав, с его точки зрения то, что мне нужно. Вместо объективной информации… Но ладно, вернемся к этому молодому человеку… Значит, говорите, этот Ивлев такой уникум, что уже на серьёзном уровне занимается международной деятельностью, хотя и не в МГИМО учится. Всё верно?
– Верно. Он не только в «Труде» подрабатывает, но и на радио выступает. Там передачи у него каждая по полчаса, и некоторые из них имеют самое непосредственное отношение к международной проблематике. В частности, у него была очень яркая серия передач по антиколониализму и зверствам европейских колонизаторов в странах третьего мира. Я сам потом пару статей в «Труде» на основе этих передач, им сделанных, прочитал. У Ивлева однозначно есть талант к такого рода делам. А уж про военный переворот в Чили как он хорошо написал… Какая там была хорошая статья!
– Что уж сейчас писать про военный переворот в Чили, когда все уже произошло, и Пиночет у власти, – хмыкнул Громыко, – теперь с этим и студент справится. Нам бы заранее знать про то.
– Сейчас – да, согласен. – улыбнулся Макаров. – Вот только та статья Ивлева про грядущий в ближайшие месяцы военный переворот в Чили вышла в начале августа, за месяц до него. Я потом после переворота ещё хвосты нашему посольству в Чили накручивал, как они могли все проспать, когда студент из Москвы все предпосылки для этого переворота заметил…
– А мне почему не сказали?
– Андрей Андреевич, на вас и так столько всего свалено… Неужто я еще на вас и это должен был повесить? Да Ивлев в целом крайне интересный молодой человек. Что уж говорить, если в театре «Ромэн» прямо сейчас идёт пьеса, написанная лично им, причём без соавторства. А сын мой приносит домой больше денег, чем я, потому что Ивлев придумал постоянно работающие комсомольские стройотряды организовать для сокурсников, где они такие деньги зарабатывают, что им кто угодно обзавидуется…
– Интересно, всё это очень интересно, – покачал головой Громыко. – Но вы, когда вошли ко мне в кабинет, начали про своего сына говорить, а затем мы уже почему-то на его друга Ивлева перешли. Возвращаясь к вашему сыну, Семен Николаевич, что именно вы хотели мне сказать про него? Из нашей беседы я уже понял, что он к организации международных конференций у себя в МГУ привлекается, и раз активный стройотрядовец, то и работы не боится… Так что, нам есть смысл, получается, его переводить в МГИМО? Выходит, есть у него склонность к нашей работе?
– Буду честен с вами, Андрей Андреевич, в отношении моего сына… К дипломатической работе у него имеет место быть некий юношеский протест. Ну, бывает такое. Сами же понимаете, молодёжь всегда кажется себе уникальной. А на самом деле она наступает на грабли одинаково в каждом поколении, и сын мой сейчас согласился перевестись в МГИМО только при одном условии – что я приду к вам, и попытаюсь каким-то образом смягчить последствия того самого интервью, взятого на Кубе у Фиделя Кастро, для его друга Павла Ивлева. Но я его честно предупредил, что вы сами все решения принимаете, и что как будет, так и будет.
– Да, не очень дипломатично, но зато честно, такого подхода я от вас и жду, Семен Николаевич, – усмехнулся Андрей Андреевич. – Ну что же, похоже, этот Ивлев и как человек чего-то стоит, раз у него друзья такие верные есть… Так что, будете сына в МГИМО переводить? Есть надежда, что его нынешний негатив из-за этого юношеского максимализма сойдёт на нет и получится из него хороший советский дипломат?
– Думаю, что я, пожалуй, воспользуюсь этим его предложением, – кивнул Макаров. – Мне же самому хочется семейную династию продолжить. Дело всей своей жизни из рук в руки своему сыну передать, уходя на пенсию. А дипломат из Виктора моего однозначно получится. Парень он скромный, интеллигентный, себя не выпячивает. Никакого отношения к золотой молодежи, что кичится своими родителями, и кутит налево и направо, не имеет. Более чем уверен, что негатив его к дипслужбе быстро сойдёт на нет, когда он начнёт в МГИМО учиться. И как вы мне и пожелали, получится у меня создать семейную династию.
– Ну что же, Семен Николаевич, спасибо за то, что честно объяснили и свои мотивы, и прояснили ваши отношения с этим интересным молодым человеком Павлом Ивлевым, – поблагодарил своего заместителя Громыко. – Будем разбираться, что тут к чему. Уж больно странная вся эта история.
* * *
Москва, МИД СССР
Макаров, зайдя в свой кабинет, опустился в