Ознакомительный фрагмент
и жутче гремит с верхотуры.— Вот.
И грубая лапа меня подталкивает вперед, словно наложницу к властному господину.
Путаюсь в простыне и, вскрикнув, падаю вперед.
Даже руки не успеваю выставить перед собой! И снова зажмуриться, трусливо боясь удара, тоже.
Меня перехватывают грубые горячие лапы, придерживают за плечи, не давая упасть.
Ошарашенно задираю подбородок, пытаясь рассмотреть, во что это такое здоровенное я улетела.
Широченная грудь, обтянутая футболкой.
Выше — плечи с разворотом, как у борца, мощные, бугрящиеся мускулами.
Еще выше — борода с проседью.
И совсем высоко — суровое лицо с напряженно сдвинутыми бровями и сверкающими темными глазами.
Ох, е-мое… Реально Зевс Громовержец… Именно таким я его себе и представляла.
Огромный, грозный и беспощадный.
Жуть какая…
Куда меня занесло-то?
Зевс, между тем, осматривает меня бегло и удивленно, а затем переводит взгляд на моих похитителей:
— Вы — ебанутые? Вы кого привезли, блядь?
— Врача… — неуверенно блеют они. Реально блеют же! На контрасте с грозным рыком Зевса — вообще бараны!
— Она сама сказала…
Зевс снова смотрит на меня:
— Ты — врач?
Я киваю. Врач, да.
Врачи и такие тоже бывают, да.
Без комментариев, уже привыкла за столько лет работы.
Мужик, все еще не веря, изучает мою бледную личность, жутко скалится. Не знаю, что этот оскал должен означать: приветливость? Злобу? Недоверие?
Впрочем, через секунду мне это знание уже не актуально.
Потому что с меня эпично падает вниз простыня.
Надо же…
А я думала, хуже быть не может…
3
За моей спиной кто-то неаккуратно захлебывается воздухом. Причем, судя по звуку, все признаки анафилаксии. Интересно, это на мою голую задницу внезапная аллергия у человека? Или просто с сердечная недостаточность внезапно?
Эффект неожиданности бьет не только по моим наблюдателям и мне, но и по Зевсу Громовержцу.
Потому что физиономия у него становится очень сложной.
Пока мы все приходим в себя, он медленно моргает…
И наклоняется к моим ногам.
Так же медленно поднимает простынь и… Набрасывает мне на голые плечи, кутая неожиданно жестко и даже грубовато. Словно злится на меня за случившееся.
Я тоже сегодня не отличаюсь быстротой реакции, к сожалению, хотя в обычной жизни таким не страдаю.
Но тут комбо просто: усталость, похищение, голод, провал в сон и резкое пробуждение.
Именно этим я потом и объясню себе то, что не освободилась сразу, позволила тяжеленной ладони остаться на моем плече.
А пальцам другой — поддернуть меня за подбородок…
— Тебе сколько лет? — хрипит Зевс неожиданно низко, сменив громовой бас на нечто шипящее. И еще более пугающее.
— Тридцать четыре, — говорю я чистую правду.
Позади кто-то натужно кашляет, а кто-то, судя по звуку, лупит кашляющего по спине. Удары такие, словно деревом по дереву стучат…
Что же они так убиваются?
Они же так не убьются!
Как обычно, идиотизм посторонних, стремящихся причинить себе и окружающим пользу любыми доступными способами, приводит в чувство.
— Боже, прекратите его лупить! — не выдерживаю я, с огромным облегчением находя в себе силы вырваться из лап Зевса, дергаю подбородком, отступаю, поворачиваюсь к пытающимся помочь друг другу здоровякам. — Задохнувшегося человека надо стучать не по спине, а по груди! И не так!
Я кутаюсь плотнее в простыню и делаю шаг к мужику, но в этот момент приходит в себя Зевс.
— А ну, блядь, пошли нахуй отсюда! — рычит он так, что у одного из здоровяков мгновенно прекращается приступ, а у другого — начинается.
Но ногами они работают лучше, чем головой, и соображают, судя по всему, ими тоже куда активней.
Я моргаю только раз, а никого уже в комнате нет.
Только я и Зевс.
Поворачиваюсь к нему.
Зевс изучает меня пару мгновений, тормозит взглядом на мокрых волосах, потом на босых ступнях. Чуть раздувает ноздри, словно здоровенный хищник, принюхивающийся к добыче.
И командует:
— За мной!
После чего разворачивается и топает к двери.
На меня не смотрит даже, в полной уверенности, что я буду подчиняться.
И очень сильно удивляется, когда я не трогаюсь с места.
Зевс стоит у открытой двери, смотрит на меня, чуть приподняв брови:
— Ну? Какого хера встала?
— Жду объяснений, — сухо отвечаю я, независимо приподняв подбородок.
Чувствую себя, конечно, не особо уверенно, все-таки ситуация дерьмовая. Но… Меня похитили, везли, притащили сюда, вдоволь полюбовались на мои голые прелести…
Мне кажется, что уж объяснений я заслуживаю.
Правда, Зевс вообще так не считает!
Он матерится и с рычанием топает на меня, выглядя при этом до такой степени жутко, что невольно мурашки по коже от ужаса бегут.
Доигралась я, похоже, со своим болезненным чувством собственного достоинства. Никогда от него ничего хорошего не получала, а все никак выводов не сделаю правильных.
Верней, выводы-то есть, а вот сил им следовать — никаких… Теперь расплачиваться буду, да… Пришибет он меня сейчас, даже не узнаю, за что страдаю…
— Виталик, мне надо… — в дверях комнаты появляется и замирает, удивленно рассматривая меня и повернувшегося на звук Зевса невысокая пожилая женщина. Очень красивая, с благородной сединой и тонкими изысканными чертами лица.
Она замолкает на полуслове, а затем хмурится:
— Виталик! Ты с ума сошел? Нашел время!
— Мама! — с досадой рычит Зевс Громовержец, который, оказывается Виталик… Надо же… Менее подходящее имя сложно найти… — Это врач!
— Врач? — глаза женщины еще сильнее расширяются, а затем в ее лице появляется выражение невероятного облегчения и радости.
Она стремительно идет ко мне, минуя замершего посреди комнаты Виталика, словно деревянный столб, внезапно выросший посреди дороги.
— Боже… Вы — врач? Пожалуйста, пожалуйста… Пойдемте уже!
Она тянет меня за руку, вообще не обращая внимания на то, что я, как бы это помягче сказать, слегка не в форме. Во всех смыслах.
Ей плевать, что я — босая и голая.
И теперь становится до конца ясно, что меня сюда притащили по профессиональной надобности.
И что отказаться и упереться козой-дерезой я не смогу.
С Виталиком, вот, запросто. Но с пожилой интеллигентной женщиной, с такой надеждой и радостью встретившей мое появление, нет…
Позволяю себя утащить из комнаты.
Проходя мимо Виталика, хмуро наблюдающего за происходящим, я только вздрагиваю.
Очень неприятный человек.
Пугающий.
И каким образом у такой милой, чисто внешне даже, женщины могло вырасти… Это? Не иначе, в роддоме подменили.
4
— Боже, что он с вами сделал? — женщина тащит меня через огромную гостиную, оформленную в виде охотничьего домика, со всеми атрибутами, вроде шкур зверей, трофейных голов на стенах,