В этой картине сосуществуют два противоречивых взгляда на женственность. Ли и Даниэль – женщины с подавленной сексуальностью. Ли не находит удовлетворения в отношениях с мужем, а подростковая сексуальность Даниэль не получает признания. Когда Сэм, вынужденный прятаться в своем доме, по ошибке резко встает, Даниэль одергивает его: «Папа, тебе же нельзя вставать». Тем самым она имеет в виду, что он не должен показываться на глаза Максу, который следит снаружи, но в то же время это насмешка над импотенцией отца. Мать и дочь питают сексуальные фантазии о Максе, подобном дикому зверю. Лори, возлюбленная Сэма, после того как тот бросил ее, в отчаянии поддается на соблазн Макса – и в итоге становится жертвой чудовищного насилия. Макс, впивающийся в ее щеку, кажется скорее вампиром, чем насильником. Все эти женщины, словно по уговору, производят впечатление, будто страстно жаждут быть изнасилованными. В финале Ли признается Максу, что испытывает сильную эмоциональную связь с ним. Что она знает, что такое утрата. Что если Макс потерял целых четырнадцать лет из-за Сэма, то и она из-за жизни в браке лишилась счастья.
Брекеты Даниэль символически отождествляются с пальцами Макса, проникающими в ее рот в школьном театре. Макс говорит, что в результате изнасилования в тюрьме он обнаружил в себе феминность. На протяжении всего фильма последовательно подчеркивается образ женщины как жертвы. Но когда Макс переодевается в женщину, эта идея переворачивается. Подобно матери и сыну Бейтсам из «Психо», женщина мгновенно превращается в атакующего. Возможно ли, что имя жены Сэма, которую Скорсезе назвал Ли, на самом деле является отсылкой к Джанет Ли из «Психо»?
Точно так же имя дочери тоже было изменено с Нэнси на Даниэль. В Ветхом Завете Даниил – толкователь снов и провидец. В «Мысе Страха» в начале и в конце фильма Даниэль сообщает зрителям, что эта история основана на ее воспоминаниях и что даже сейчас, спустя годы, она может вызывать Макса в своих снах. А возможно, Макс вовсе и не умирал, подобно Фредди Крюгеру, кошмару, являющемуся в снах девочкам-подросткам из благополучных семейств среднего класса.
В этом году я ездил на кинофестиваль в Нью-Йорке и получил приглашение Скорсезе. Мы посетили его офис, архивы, кинозал, а также имели возможность понаблюдать за его работой в монтажной. Мне хотелось послушать рассказ о его произведениях, однако он все время говорил лишь о чужих картинах, в том числе моих. Я не мог прервать поток его бесконечных историй и расспросить о «Мысе Страха». Я пришел к нему с настроем ученика, однако именно он оказался самым настоящим учеником.
Ни жив, ни мертв | 덜 죽은 자 |
«Мертвец»
Уильям Блейк (Джонни Депп) – бухгалтер, который едет на Запад в поисках работы. Помощник машиниста (Криспин Гловер) предсказывает ему, что в том городке на Западе он погибнет. В конце долгого пути Уильям добирается до фабрики, которая отказывает ему в трудоустройстве. Более того, владелец фабрики Дикинсон (Роберт Митчем) прогоняет главного героя, нацелив на него ружье. Уильям встречает продавщицу бумажных цветов Тэл и следует за ней в ее дом. После проведенной вместе ночи на следующее утро внезапно в дом вламывается Чарли (Гэбриел Бирн), безответно влюбленный в Тэл, и в порыве ревности устраивает стрельбу. Тэл пытается спасти Уильяма и погибает. Уильям в замешательстве хватает ее пистолет, убивает Чарли и обращается в бегство.
Очнувшись, Уильям обнаруживает, что какой-то индеец заботится о нем и перевязывает его раны. Это образованный индеец по имени Никто (Гэри Фармер), который считает Уильяма уже мертвым. Точнее, он верит, что перед ним призрак великого поэта Уильяма Блейка. Тем временем Дикинсон назначил награду за голову Блейка, убившего его сына Чарли. За Уильямом начинают погоню трое охотников за головами, включая легендарного убийцу Уилсона. Уильям встречает в лесу трех охотников (Лэнс Хенриксен, Игги Поп, Билли Боб Торнтон) и обращается к ним за помощью, но в итоге чуть было не оказывается изнасилованным. С помощью Никто он убивает всех троих. На протяжении всего пути Уильям продолжает убивать, но в итоге получает новую травму и умирает. Никто хоронит его по индейской традиции. Уильям, лежащий в погребальной ладье, уплывает в море.
Текст, написанный Роджером Эбертом[292] из Чикаго о картине «Мертвец», привел меня в ярость. Конечно, каждый имеет право не любить фильм – и это дело вкуса. Но сказать: «Вернувшись домой из кинотеатра, я впервые за долгое время достал томик поэзии Уильяма Блейка. Счастье, которое я испытал за полчаса чтения, полностью компенсировали те два часа скуки, которые я был вынужден потратить на этот скучный фильм». А он еще и кинокритиком себя называет! Уж лучше бы написал тогда что-то вроде: «„Заводной апельсин“ был настолько скучным, что по дороге домой я избил старика в ритме “Поющих под дождем”[293]. Настроение заметно улучшилось».
Однако стоит признать, что в замечаниях Эберта есть и доля правды: местами фильм действительно может показаться проявлением тщеславия молодого мастера Джима Джармуша – его самовлюбленности и показного, поверхностного мистицизма. В некоторых местах это переходит грань. Например, сцена, где Джонни Депп ложится, прижимая к себе мертвого олененка (пусть даже здесь можно увидеть тонкий намек на то, что бедный зверек напомнил ему несчастную безвременно погибшую Тэл), смотрится это довольно неловко и приторно. Возвращение к природе, вечный круговорот перерождений – все это прекрасно, но все же придется признать, что некоторые моменты были чересчур вычурными и даже лишними.
И все же, несмотря ни на что, я продолжу говорить. 242 минуты, потраченные на просмотр «Мертвеца» (я посмотрел его дважды), вполне окупили те мучительные тридцать минут, что я потратил на чтение убогой рецензии.
Меня, как и многих, в первую очередь совершенно очаровали визуальный ряд, музыка и актеры. Черно-белая картинка, вновь созданная Робби Мюллером после картины «Вне закона»[294], настолько прекрасна, что невозможно оторвать взгляд, а музыка Нила Янга, полностью построенная лишь на одной гитаре, завораживает душу монотонной повторяющейся мелодией. Операторская работа Мюллера словно передает девственную реальность и простоту, зафиксированную фотографами эпохи освоения Америки Тимоти О’Салливаном и Генри Джексоном. Более того, Мюллеру удается уловить поэтическую красоту этих пейзажей. В сценах в лесу кажется, будто вдыхаешь аромат свежих листьев на деревьях, настолько ярко передано ощущение пребывания на лоне природы.
Музыка Нила Янга, исполненная и записанная экспромтом во время просмотра фильма – без остановки, от начала и до конца, – по своей выразительности и художественной значимости вполне сопоставима с работой Майлза Дэвиса в картине «Лифт на эшафот». Блистательный Джонни Депп одним лишь неподвижным взглядом передает множество эмоций. Что касается Лэнса Хенриксена, то роль в «Мертвеце», безусловно, стала одной из вершин его актерской карьеры. Стив Бушеми, имя которого даже не значится в титрах, и около дюжины других эпизодических актеров, появляясь на экране всего на пару минут, вызывают бурю воображения – одной-двух реплик оказывается достаточно, чтобы представить всю их жизненную историю. Особо стоит выделить Криспина Гловера, пожалуй, самого эксцентричного из голливудских чудаков: его фантасмагорическая, абсолютно безумная игра производит поистине ошеломляющее впечатление.