— Прости, — я опускаю взгляд в свою чашку, чувствуя новый прилив вины.
— Не извиняйся. Работа будет ждать, когда ты будешь готова вернуться. В конце концов, это должно было произойти. Я рассматриваю это как расширение. Мы найдем способ заставить все функционировать.
Стирлинг окликает меня, как только я вхожу в дом.
— Как все прошло? — он вбегает в прихожую и заключает меня в крепкие объятия.
— Я зря беспокоилась, — признаюсь я.
— Я же тебе говорил.
Я усмехаюсь.
— Ты бы и на кладбище увидел солнечный свет и розы, Стирлинг.
Он пожимает плечами.
— Кладбища — это красиво.
— Ну, Калли была очаровательна, и, вообще-то, у нее тоже были для меня новости.
— О, неужели?
— Она тоже беременна!
Я посвящаю его во все наши сплетни, пока мы идем в гостиную. Блисс лежит на животе и тихо воркует. Она поднимает глаза и улыбается, когда я вхожу, и я испытываю тот же прилив волнения, что и каждый раз.
Я хочу наклониться, чтобы пощекотать ей щеку, когда внезапная судорога заставляет меня вздрогнуть.
— В чем дело? — рука Стирлинга на моей спине напоминает, насколько он заботлив в последнее время. Он настаивает на приготовлении аликорна для меня, хотя я чувствую себя виноватой, выпивая его. Я берегла порошок, думая, что оставлю его на случай, если он действительно понадобится. Или если Сапфи снова забеременеет. Ведь я не могла создать аликорн. Я слабое звено.
— Ничего, — я глубоко вдыхаю, и это чувство проходит.
Я опускаюсь на пол, чтобы поиграть с Блисс и забыть о судорогах. Просто еще один дерьмовый симптом беременности. Один из многих. Я сбилась со счета, сколько всего в беременности не дает мне покоя.
Той ночью судороги повторяются. На самом деле они даже не так сильны, как менструальные спазмы, которые были у меня в подростковом возрасте. Так что я стараюсь успокоиться и ничего не говорю Стирлингу. Я не хочу, чтобы он волновался.
Я уверена, что к утру это пройдет.
ДВАДЦАТЬ
Джейд
Меня будит глухой стук входной двери. Я стону и неохотно открываю глаза, чтобы посмотреть на телефон. Что за черт? Сейчас час ночи!
— Запасной ключ под камнем, Боаз, — бормочет Стирлинг в полусне.
Я трясу его.
— Я не думаю, что это Боаз.
Он садится, глубоко вздохнув, его грива взъерошена.
— Кто, черт возьми…
Сердцебиение возобновляется вместе с неприятным ощущением глубоко в животе. Гормоны беременности, верно? Странную тошноту обычно можно списать на это.
Я поворачиваюсь и выскальзываю из кровати, затем подхожу к двери спальни, чтобы посмотреть вниз по лестнице. Свет на крыльце не горит. Из коридора доносится стон Боаза.
— Если они снова разбудят Блисс…
Вопль из спальни Сапфи и Найта дает нам всем понять, что именно это и произошло.
Я начинаю спускаться по лестнице со Стирлингом за спиной, тяжелый топот его копыт позади меня заставляет меня чувствовать себя намного увереннее в этой ситуации.
Мое сердце все еще колотится где-то в горле, когда я подхожу к двери.
— Кто там?
Глухой стук прекращается.
— Хэй?
— Джейд? — голос, знакомый до тошноты.
Страх исчезает, сменяясь отвращением, когда я понимаю, что это Карстон. Я даже не открываю дверь.
— Иди домой, Карстон.
Вместо того, чтобы уйти, он снова колотит в дверь, пока Блисс не начинает кричать, а моя кровь не закипает.
— Я сказала, иди домой!
Карстон перестает барабанить в нашу дверь на время, достаточное для того, чтобы прижаться лицом к стеклянной панели рядом с ней. В результате его нос превращается в свиное рыло.
— Джейд? Впусти меня. Мне нужно с тобой поговорить.
— Ты знаешь этого придурка? — ухмыляется Боаз.
Я вздыхаю.
— К сожалению. Когда-то я была за ним замужем.
Я хватаюсь за ручку двери и резко открываю ее. Карстон спотыкается и хватается за косяк.
Стирлинг делает шаг вперед, пока его теплое тело не прижимается к моей спине.
— Ты не обязана иметь с этим дело, Джейд. Мы с тобой.
Я на мгновение отрываю взгляд от жалкого вида моего пьяного бывшего мужа и смотрю на серьезное лицо Стирлинга.
— Да, детка, обязана. Мне нужно разобраться с ним сейчас и подвести черту. Или я буду терпеть его дерьмо бог знает сколько времени.
Я поворачиваюсь к Карстону.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу поговорить с тобой. Я скучаю по тебе, детка.
Стирлинг ничего не говорит, но его большая рука ложится мне на плечо в знак поддержки. Затем выражение лица Карстона меняется. Наконец-то он замечает, как собственнически Стирлинг прикасается ко мне. Я наблюдаю, как формируется недоверие, когда он понимает, с кем именно я живу.
— Какого хрена, детка? Тебе не нужно было жить со всякими монстрами. Я бы позаботился о том, чтобы у тебя был настоящий мужчина. Ты это знаешь.
Я позволила своему лицу выразить все отвращение.
— Карстон, ты никогда не был и никогда не будешь настоящим мужчиной. Так что можешь прекратить это дерьмо прямо сейчас. Настоящий мужчина не оставлял бы меня дома одну каждые выходные, чтобы пить с «друзьями», — я делаю кавычки, выплевывая это слово. Мы оба знаем, что женщины, которых он трахал, не были его подругами. Он, вероятно, даже не может вспомнить их имена. — И уж точно настоящий мужчина не стал бы обременять меня многотысячными долгами.
— О, не будь такой, детка.
Я поднимаю руку перед его лицом.
— Я сделаю все возможное, чтобы ты понял: между нами все кончено. Нам вообще не следовало начинать. Если бы я была умнее, когда мне было шестнадцать, я бы знала это. Если бы я была умнее, когда ты в последний раз повторял это дерьмо, я бы никогда тебя на порог не пустила. Но знаешь что? Наконец-то я поумнела, и это больше никогда не повторится. А теперь, если ты здесь не для того, чтобы сказать мне, что собираешься вернуть часть денег, тебе стоит убраться с нашего крыльца и из моей жизни.
Карстон откидывается назад, оглядывая меня с ног до головы.
— Ты изменилась, детка.
Я выпрямляюсь.
— Да. Наверное, изменилась, — если я и изменилась с тех пор, как ушла от него, то к лучшему. Я больше не могу быть той глупой маленькой девочкой.
Его взгляд опускается на мой живот, и его глаза сужаются.
— Ты… ты беременна!
Я замираю.
Я намеренно ничего ему не говорила. Я не хочу, чтобы он каким-либо образом был вовлечен в это дело.