Вишня
Росана лежала лицом в подушку, распластавшись на широкой кровати. Женька скользил рукой по изгибам ее тела и завороженно наматывал на пальцы ее длинные черные волосы.
Она медленно повернулась к нему и поцеловала в губы.
– Так редко видимся, – приподнялся он на подушке. – Надо бы почаще.
– Так оба заняты. У каждого есть свои дела, – улыбнулась она.
– Ты, Росана, женщина, – коснулся он пальцами ее щеки. – Красивая женщина. Зачем тебе такая работа?
– Какая такая работа? – невольно напряглась она и села на кровати, сложив ноги по-турецки.
– Потому что ты много работаешь по ночам, мы так редко видимся, – в его голосе послышался упрек.
– А то, что ты сваливаешь каждую неделю то в один город, то в другой «решать вопросы», это не причина? – усмехнулась она и, дотянувшись до пачки сигарет на тумбочке, ловко вытащила одну.
– Я мужчина.
– И что? – затянулась она и закинула голову вверх, выдыхая дым.
– А то, что могла бы работать поменьше или вообще не работать и…
– Быть доступной для тебя в любое время, когда оно у тебя появится? – вдруг захохотала она. – Немец, ты, случайно, головой нигде не ударился? Может, там на тренировке кто-то неудачно заехал?
– Ты неправильно меня поняла.
– Да все я правильно поняла, – прищурилась она, делая очередную затяжку. – Ты хочешь, чтобы я села дома и ждала тебя у окошка. Не будет этого, – выдохнула она дым ему в лицо. И он закашлялся.
– Выкинь эти чертовы сигареты! – завелся он.
– Тоже мне командир нашелся! – свесила она ноги с кровати. – Поздно учить старую кошку новым трюкам, Женечка. Либо принимаешь меня такой, какая я есть, либо уж извини…
– Неужели так сложно подстроиться? – непонимающе смотрел он на нее. – Вон Ритка делает все, что ей Мот говорит.
– Ну ты сравнил! – фыркнула она.
– У Колчина жена тоже никогда не перечит, – решил он привести пример пары поприличнее.
– А я тебе не жена, Женечка, и замуж за тебя не просилась, – пожала Вишня плечами, поднялась с кровати и приоткрыла окно.
– Голая не светись! – кинул он ей тонкое одеяло, и она, схватив его одной рукой, прикрыла свою грудь.
Он хотел сказать ей что-то еще, но в этот момент зазвонил телефон.
– Алло. А-а, ты, Мот! Привет. Легок на помине! Что случилось? Как? Где? А охрана где была? Вот черт! Сейчас приеду в больницу! – бросил трубку.
Росана все еще стояла неподвижно у окна, докуривая сигарету.
– Мне ехать надо.
– Так поезжай, Женечка. Я на такси домой доберусь, – обернулась она и обожгла его своим коронным взглядом. – Поезжай. Я ведь не держу.
– Лучше бы держала.
Она ничего не ответила, лишь затушила сигарету о пепельницу, стоящую на подоконнике.
– Обиделась? – подошел он к ней и обхватил руками ее лицо.
– Нет, Женечка, не обиделась. Дела есть дела. Я сегодня в «Русском» на дне рождения выступаю. Заказ у нас. Так что мне следует тоже поторопиться.
– Точно не обиделась? Завтра увидимся? – боялся Женька отпускать ее. – Другого не найдешь себе в «Русском»?
– Откуда мне знать? Может, и найду. Я ведь дама свободная, как и ты.
– Я тебе найду! – показал он ей свой большой кулак. – Ты моя, и я тебя никому не отдам! – повалил он ее на кровать и осыпал лицо поцелуями.
– Я ничья! – хохотала она во весь голос, уворачиваясь от его поцелуев. – Женька! Перестань, щекотно!
– Я сказал: ты моя и ты принадлежишь только мне! – повторил он с таким напором, отчего ей стало не по себе.
– Еще чего! – взбрыкнула она и оттолкнула его от себя.
– Росана, я тебя ни с кем делить не собираюсь. Имей в виду. – Брови его сошлись у переносицы. Он был недоволен сам собой, смотрел на нее, пытаясь понять, куда сейчас пойдет этот по-дурацки складывающийся с самого начала разговор.
– Это не тебе решать, чья я и с кем мне делить постель, – вдруг холодно отозвалась она и, поднявшись с кровати, принялась поднимать свою одежду с пола. – Я с тобой, потому что я этого хочу, а не потому, что ты так решил. И указывать ты мне не будешь.
– Буду. Я все-таки мужчина!
– И что? Раз ты мужчина, это что, дает тебе право распоряжаться моей жизнью? Нет, Женечка. Нет! – ополчилась она.
– Это мы еще посмотрим! – уперся он, сам не зная зачем. Все ведь было хорошо, нет – надо было начать качать права. А теперь съезжать уже было поздно.
– Послушай, Немец. Я дала волю чувствам тогда, на даче у Колчина. Я совершила ошибку. Это был просто порыв. Я не знаю, что на меня нашло. Забудь об этом. Не будет все по твоим правилам и как хочешь ты!
– Что ты несешь? – схватился он за голову.
– Я хочу побыть одна, – вдруг сказала она. – Не только сегодня, а вообще какое-то время.
– Чего? – совсем сдулся он.
– Нам нужно перестать видеться, – повторила она. Внутри нее разыгралась обида.
– В смысле? – стукнул он кулаками по кровати.
– Увидишь – пройди мимо. Притворись, что не знакомы, – пояснила она и вышла из спальни. В горле встал ком, хотелось заплакать.
– Вот и вали! – со злости кинул он ей вслед подушку и заорал: – Мисс независимость! Прогнуться под мужика она не хочет! А как проблемы появляются, так, Немец, реши!
– Больше в жизни тебя о помощи не попрошу! – долетело до него.
– Это мы еще посмотрим! Прижмет – сама же первая и прибежишь! – рявкнул он, на что она вместо ответа громко хлопнула входной дверью.
Росана выбежала на дорогу и принялась ловить частника, чтобы доехать до своего дома. Точно объяснить сама себе, почему она так отреагировала на Женькину просьбу оставить работу, она не могла. Причин было несколько. Все молодые женщины ее возраста мечтали в это время о мужике с деньгами, авторитете или коммерсе. Ритка, например, считала, что ей несказанно