На грязный пол из вазочки льётся вонючая дрянь, забрызгивая мелкими каплями безупречно начищенные ботинки отца.
Я подпрыгиваю на диване, поджав под себя ноги. Зажимаю рот и нос рукой, чтобы удержать в себе комок желчи, который настойчиво просится наружу.
Не сразу понимаю, что происходит. А когда до меня доходит, по спине бежит холодок.
Кажется, грань пройдена!
Мне конец!
- ...Это династия Цинь! – Разоряется отец. – Ты знаешь, сколько она стоит? Какими надо быть придурками, чтобы нассать в вазу!
Набрасываю плед на голову.
Кирилл Рейгис приговаривается к отсутствию карманных денег и машины на ближайшие сто лет!
- ...Ты хоть представляешь, во сколько искусствоведы оценили эту вазу?..
Чеку у отца срывает бесповоротно!
- Пап, ты можешь устроить меня на факультет искусствоведения? – произношу, выловив паузу между его криками.
У отца выключают звук. Пару раз он хватает воздух молча, как рыба.
- Ты совсем что ли? – сипит, в изумлении подняв брови. Думает, что я шучу. - Что это за уебищный факультет? Кем ты будешь потом?
- Ты же сказал, я могу выбрать. Вот... Давай туда.
Дорогие читатели!
Рада, что вы занлянули в историю Киры и Арины Надеюсь, они вам понравятся.
А ещё хочу прагласить вас в свою новинку. промики на "Красивого" там тоже будут Не пропустите!
https:// /shrt/lQxq
Аннотация
– Ты еще не поняла, девочка, что всё очень серьезно? – Оборачивается ко мне, и я в ужасе вжимаюсь в спинку кресла. – Тебе папа не объяснил правила игры? Ты заведомо проиграла!
Я на год стала пленницей человека, который никогда не шутит, не угрожает попусту и не притворяется.
Пусть он не привык сдаваться и всегда берёт то, что хочет, но и я не собираюсь растекаться лужицей.
Только игра становится опасной, когда чувства вмешиваются в сделку.
А когда появляется его бывшая, правда режет глубже, чем ложь.
Читать здесь
https:// /shrt/lQBq
Глава 2.
Совершенство достигается не тогда, когда нечего добавить, а когда ничего не отнять
Арина
«...Таким образом, религиозная направленность искусства Месопотамии в эту эпоху демонстрирует устойчивую тенденцию...»
Чувствую ощутимый укол ручкой в бок.
- Что? – Недовольно поворачиваюсь к подруге.
- Арина, мне кажется, ты нравишься Стасу.
- Таня, сессия через месяц, уймись. Конспектируй...
- Точно нравишься, смотри, как смотрит...
Слегка обернувшись, скольжу взглядом по склонённым девичьи головам. Темненькие, светленькие, с длинными волосами и короткими стрижками – наш факультет не зря называют «цветником».
За последней партой над каталогом с памятниками искусства Древнего мира торчит рыжий вихор нашего единственного парня.
На факультет искусствоведения мальчики идут неохотно. Обычно к нам запихивают отпрысков мужского пола видные деятели культуры, или идут от безнадеги парни, которые не поступил в архитектурный.
Стас – редкое исключение, он у нас по велению души. Сам себя он называет «райтером», но думаю, что он не прижился в тусовке тех, кто расписывает заборы баллончиками с краской – слишком робкий для неформальной тусовки.
Зато у нас, в отсутствии подходящих предложений, он пользуется спросом. И некоторые «цветочки» из нашей группы прикрывают глаза на то, что у него неопрятные волосы, пирсинг и идиотская татуха в виде акулы на шее.
Кажется, Стас стесняется того, что он единственный мальчик и вяло реагирует на заигрывания девчонок. Но сейчас всего второй месяц обучения. Ничего, скоро привыкнет.
Возможно, когда-нибудь он вырастет в широкоплечего самца, но сейчас, на первом курсе, он больше похож на сына байкера, донашивающего отцовские обноски. Ну что же, наш факультет – лучшее место для уничтожения комплексов неполноценности у слабых представителей сильного пола.
Каталог искусства слегка опускается, открывая мне бледное, усыпанное веснушками лицо, и я встречаюсь взглядом со Стасом. Водянистые глазки быстро скользят по мне, как бы между прочим ощупывают спину рядом сидящей Тани и убегают разглядывать стену. Каталог снова поднимается, как ширма, пряча от меня главного жениха нашей группы.
- Таня, не придумывай...
- Ну да, парень из него не очень - ни машины, ни денег. – Фыркает. – Но присмотрись к нему. Через пару лет заматареет, будешь локти кусать.
- Мне он не нра-ви-тся, - шепчу по слогам, чтобы Таня отстала.
- Ну что делать, - тянет подруга, - другого у нас нет. Гордись, если наш альфа тебя выберет.
Не выдержав, прыскаю в ладонь.
- Девочки на втором ряду, я вам не мешаю? – В наш диалог включается завкафедрой древнего искусства Яровой.
Рассматривает нас из-под полуспущенных на мясистый нос очков.
О его строгости наслышаны даже первокурсники. Надо же нам было так вляпаться?
Говорят, блондинкам у него сдать легче, но, видимо, мне это не грозит. Ходят слухи, что у Ярового есть свой эстетический идеал, который сформировался, наверное, ещё в эпоху Шумера. Не удивлюсь, если Яровой застал и динозавров.
- В синей кофточке, как тебя? – под колючим взглядом Ярового мои внутренности скручиваются в комок.
- Арина Ромашина... - голос дрожит.
- Встань пожалуйста!
Дрожащими руками поправляю очки и неуверенно встаю. Каждую ногу будто залили в тазик с бетоном, заставь Яровой меня сейчас сделать хоть шаг – не смогу от страха.
- Арина, что веселого вам послышалось в полной трагизма истории Древнего Вавилона?
Беззвучно открывая рот, тереблю подол кофточки. Оглядываюсь на Таню. Что это? Мы же не в школе! Чего он от меня хочет?
Подруга отводит глаза.
В голове бьется паническая мысль: мне не сдать, я завалю ему первую же сессию. Мама меня убьет!
- Семён Аркадьевич, простите, я на минуту. – Скрип открывающейся двери действует на меня, как звук пистолета для бегуна. Моргаю и выхожу из ступора. – Семён Аркадьевич, я вам нового студента привел, прошу максимально плотно вовлечь в учебный процесс.
В дверь протискивается декан. Догадываюсь, что он тоже побаивается Ярового.
- Какой ещё студент? – Ворчит завкафедрой. - Середина полугодия скоро.
- Ну, скажем, не середина. Октябрь только. – Следом за деканом в аудиторию заваливается парень чуть старше нас. - Рейгис, зайди. – Декан поворачивается, как флюгер, в поисках своего спутника. - А, ты здесь уже...
- ...Не понимаю, - возмущается Яровой.
- Кирилл Рейгис, прошу любить и жаловать...
- ...Что так срочно?
- Семён Аркадьевич, я вам потом объясню...
Они беседуют