Когда столько сочувствующих, то страх переносится легче намного. Когда Андрейка поправился и его выписывали из больницы, во дворе устроили целое представление, с музыкой, клоунами и цветными шарами, с подарками для всех детей, которые еще находились на больничной койке. И это не только Максим устроил. Его отец и все родные рьяно участвовали в этой нечаянной акции. По двору ездил настоящий детский паровоз с вагончиками, катал детишек.
— Ой! – закричал Андрейка, сидя на руках у отца. – Это как мой пар−рр−ровоз!
У меня сердце замерло, наш сын впервые произнес букву «р», и получилось у него так раскатисто, что все услышали. Будто знак, ведь и встреча с Чудиновым с паровом связана. Что было бы, если бы мы тогда не попали в магазин игрушек? Как раз в то время, когда родной отец моих мальчишек проводил там акцию.
Мы немного задержались во дворе больницы, покатали своих сыновей на поезде. Сейчас их было не отличить, Андрейка стал таким же шустрым, как Матвейка. Мы с Максом переглядываемся. И как теперь будем различать детишек? Раньше Матвейка был маленьким моторчиком, а его брат тихим и незаметным.
Потом всей толпой отправились в кафе. Желающих обнять малыша и пожелать ему здоровья было так много, что едва уместились в большом зале. Я с удивлением наблюдала, как мать Макса с любовью обнимает и целует моих малышей. Куда делась та надменная и брезгливая женщина?
Рядом с нами за стол присел отец Чудинова. Он тоже смотрел на свою жену и внуков, улыбался виновато.
— Мы с твоей матерью разводимся, — вдруг выдает нам на удивление. Я думала в их кругах весьма редко разводятся, особенно пары с огромным стажем. – Я решил, что мне нужно быть со Снежей, скоро у нас родится дочь. Я им нужен.
— Отец, ты был всем нужен. И Леньке, и всем моим братьям и сестрам. Но решение правильное, — одобряет Максим. – На следующей неделе у нас с ней развод, ты уж там уговори свою Снежу не ставить мне палки в колеса.
— Да, она слова не скажет. Даже без суда обойдемся. Она напишет отказ от имущества и денег на ваших счетах. Детей у вас нет, так что… — вздыхает мужчина. Потом смотрит на меня, в голубых глазах светится доброта сегодня. – Так что, можете подавать заявление и готовиться к свадьбе.
— Так и сделаем, — Максим сжимает мои пальцы. – А как мама к вашему разводу отнеслась?
— Да это она инициатор. Сказала – хоть этого ребенка воспитай сам. Ладно, поеду к Снеже. А вам счастья и здоровья, больше не болейте.
Я вижу, каким взглядом провожает его жена и мне жалко ее. Видно, что любит мужа, и теперь останется одинокой из−за его бесконечных похождений. Ни одна женщина от этого не застрахована, но хочется думать, что именно с тобой такого не произойдет.
— О чем задумалась? – обнимает меня Макс, будто чувствует мои страхи.
— Да вот… может повременить, не торопиться в Загс с тобой? Вдруг в папашку пойдешь? Как начнешь плодить детишек на стороне…
— Не пойду в папашку, дорогая, можешь не бояться, по сторонам даже смотреть не буду. После всего, что случилось, я слишком боюсь вас потерять, — притягивает меня к себе Чудинов. – Но вот наплодить еще детишек, я бы не прочь. С тобой. Вон какие классные мальчишки у нас получились, разве нет? Надо бы парочку девчонок еще, чтобы уравновесить.
Я не против. Сейчас, когда мы вместе. Раньше думала, как бы близнецов вырастить, о том, чтобы снова стать матерью, даже не помышляла. Эта идея такая заманчивая, что никак не могу выкинуть ее из головы.
Через неделю Чудинов стал свободным мужчиной. Мы уложили близнецов спать и немного отметили это событие, устроив пикник на просторной террасе. Я полюбила огромную квартиру Макса, будто всегда здесь жила. Нравится и эта открытая терраса, где можно отдохнуть среди кустов роз и прочей зелени в огромных горшках. Дизайнер постарался на славу, создав искусственный уют.
— Здесь так хорошо, — любуюсь мерцающими огнями мегаполиса, сидя на небольшом меховом коврике и отщипывая зеленый виноград от грозди. Я прислонилась спиной к груди любимого мужчины, теперь полностью моего. – Еще полгода назад я и мечтать не смела, что встречу тебя снова, и вот так все…
Я растрогалась, сама того не ожидая. Слезы неожиданно защипали глаза, и я усиленно заморгала. Схватила бокал с персиковым соком, маскируя внезапный приступ сентиментальности за тостом.
— Давай, за твою свободу!
— Давай! – поддерживает Чудинов, поднимая бокал с яблочным соком. – Только я всегда свободен был. Брак только на бумаге был. Снежана жила в доме за городом, я здесь, в квартире. Видимость делали. Кстати, она съехала из дома, мы можем либо продать его, либо переехать, если у тебя есть желание жить в особняке.
— Ну нет, я город люблю. Да и детский сад относительно близко… и школа. Не успеем оглянуться, как мальчики в первый класс пойдут.
— Смешная ты, — усмехается Макс. – Расстояние почти одинаковое до детсада, что от дома, что от квартиры. Может, переведем мальчишек поближе к дому? Здесь недалеко есть элитный детский сад.
Я только плечами пожимаю. Вспоминаю, сколько я добивалась и ждала места в наш простенький детский сад. Но Чудинов же волшебник, ему все подвластно. Целую его, едва не урча от любви.
Осенью Максим стал депутатом. Его избрал народ, хотя Чудинов честно рассказал с экрана телевизора нашу историю. Что не знал о детях четыре года, и что развелся летом с женой. Но его добрые поступки искупили прошлые грехи. Он по−прежнему возил продукты, лекарства и одежду в дома престарелых, в детские дома. Не отказывал в помощи тем, кто обращался за ней. А еще он организовал фонд помощи больным детям и у меня появилась работа. Я все свободное время пропадала в фонде, Максим сделал меня руководителем.
Мне работа нравилась, помогать детям намного лучше, чем бегать между столиками с подносом, полным грязной посуды. Иногда не успевала забирать мальчишек из детского сада. Но я не переживала. Бабушки едва не дрались за право забирать их, даже расписание составили. Моя будущая свекровь часто оставалась у нас с ночевкой. А я не против, она же теперь одна в большом доме.
Иногда и моя мама оставалась, и тогда мы до самой ночи слушали перепалку двух бабулек.
— Роди им внучек, чтобы уже при деле были и не цапались, — ворчит Макс, зажимая меня в ванной.
— Вряд ли получится так же, сразу две, — смеюсь, щипая его за бок. – Но попробовать можно.
Перед Новым годом мы наконец поженились. Все нас рьяно подгоняли, но мы не торопились, проверяя свои чувства. Но с зачатием не получалось долго. Мы прожили два года, пока увидели две заветные полоски на тесте.
Кажется, муж ждал появления малышки больше меня, заботился и опекал. У нас родилась дочь, одна. Двойня не получилась. Девочку назвали Ариной, и теперь бабульки спорили из−за нее. Пришлось теперь мне сделать расписание посещений.
Спустя годы я поняла одно – настоящая любовь не умирает от обиды или предательства. Она превращается в ледяной комок и прячется глубоко в душе. Стоит ее немного отогреть, как она расцветает с новой силой.
Я безумно люблю отца своих детей, и это взаимно…
Максим
Мой давнишний сон сбылся. Приехал с работы, открыл дверь своим ключом, а мне навстречу несутся два белобрысых сына−первоклассника, а следом в прихожую выходит их мать с дочкой на руках. Трехмесячная Аришка хнычет, сучит малюсенькими ножками. Такая красотка в розовом костюмчике, вылитая мамочка.
Полина целует меня быстро и отступает, потому что Матвейка и Андрейка виснут на моих руках. Шкодники такие, веселые и шустрые. Меня уже в школу вызывали, пришлось заплатить за разбитое окно, в которое Матвей запулил свой портфель, поспорив с братом.
Но мне дети не в тягость. Я переодеваюсь, мою руки с мылом и с огром — ным удовольствием забираю дочурку у Полины, качаю ее на руках, воркую, глядя в круглые серо−голубые глазенки. Потом помогаю с уроками мальчишкам.
— Отдохнул бы, весь день по делам, — обнимает меня Полина, отбирая уснувшую дочь.