Но, молясь о ее душе, христиане, подумаем и о нас самих. Чего мы ждем, чтоб обратиться? Какая черствость сравнится с нашей, если столь поразительное несчастье, которое должно было пронзить нас до глубины души, всего лишь на несколько моментов нас оглушило? Дожидаемся ли мы, чтобы Господь воскрешал мертвых нам в назидание? Нет нужды, чтобы мертвые возвращались и вставали из могилы: для нашего обращения должно быть довольно той, что сегодня туда спускается. Ибо, христиане, если бы мы могли знать самих себя, то признали бы, что истины вечности незыблемы, а то, что мы им противопоставляем, – неубедительно: мы осмеливаемся их опровергать не разумом, а страстью. И если что-то мешает этим святым и спасительным истинам нами править, так это наша преданность миру, очарованность чувствами, увлеченность настоящим. Какое еще зрелище нужно, чтобы разувериться в чувствах, в настоящем, в мире? Могло ли Божественное Провидение более зримо и сильно явить нам тщету всего человеческого? И если наши сердца пребудут в очерствении и после столь чувствительного предупреждения, Ему остается без всякого милосердия поразить нас самих. Предупредим же столь грозный удар, не будем ожидать чудес благодати. Нет ничего более противного верховной власти, чем стремление принудить ее силою примеров и возвести ее милости в ранг законов. Что же, христиане, может помешать нам немедленно им вдохновиться? Как! Неужто очарование чувств так крепко, что мы не способны ничего предвидеть? Обожатели человеческого величия, разве будут они довольны судьбой, когда увидят, что их слава разом переходит к имени, гербы – к надгробиям, достояние – к неблагодарным, а должности – порой к завистникам? И если мы твердо знаем, что настанет последний день, когда смерть принудит нас исповедоваться во всех наших заблуждениях, почему бы с полным сознанием не презирать то, что однажды мы будем вынуждены презреть насильственно? Каково же наше ослепление, если, постоянно приближаясь к концу и скорее умирая, чем живя, мы ожидаем последнего издыхания, дабы проникнуться чувствами, которые в каждый миг нашей жизни должна вызывать в нас одна мысль о смерти? Начните же с сего дня презирать блага этого мира и, всякий раз бывая в этих величественных местах, в этих великолепных дворцах, которым Мадам придавала блеск, все еще взыскуемый вашими очами, всякий раз взирая на почетную должность, которой она столь подходила, и ощущая, как вам ее недостает, думайте: эта слава, которой вы восхищались, в этой жизни была для нее угрозой, а в другой – стала предметом строжайшего рассмотрения, в котором опорой ей служит лишь искренняя покорность велениям Господа и святое уничижение покаяния.
Источники
Верджерио П. П. О благородных нравах и свободных науках / Пер. с ит. Н. В. Ревякиной // Образ человека в зеркале гуманизма: Мыслители и педагоги Возрождения о формировании личности (XIV–XVIII вв.). М.: Изд-во УРАО, 1999.
Гамильтон А. Мемуары графа де Грамона / Пер. с фр. М. Архангельской. М.: Московский рабочий, 1993.
Декарт Р. Рассуждение о методе / Пер. с фр. Г. С. Тымянского // Декарт Р. Разыскание истины. СПб.: Азбука, 2000.
Кастильоне Б. Придворный / Пер. с ит. О. Ф. Кудрявцева // Сочинения великих итальянцев XVI в. / Сост. Л. М. Брагиной. СПб.: Алетейя, 2002.
Лабрюйер Ж. де. Характеры, или Нравы нынешнего века / Пер. Ю. Корнеева, Э. Линецкой // Ларошфуко Ф. де. Максимы. Лабрюйер Ж. де. Характеры, или Нравы нынешнего века. Сент-Эвремон Ш. де Сент-Дени де. Избранные беседы. Вовенарг Л. де Клапье де. Введение в познание человеческого разума. Размышления и максимы. Шамфор С. Максимы и мысли / Сост.,