Разговор зашел в тупик, вытаскивать клещами слова из подозреваемого не хотелось. Следовало отыскать нечто такое, что убедило бы Селуянова без понуканий рассказать всю правду.
— Уведите его, — распорядился Щелкунов.
Оставшись в одиночестве, майор призадумался. Слова Селуянова, сказанные про Москву, были всего-то полуправдой, что Виталий Викторович прекрасно понимал. Сыскари из московского уголовного розыска со временем вполне могли докопаться до правды в убийстве ни в чем не повинной москвички Ксении Коковцевой. Наверняка можно было выявить свидетелей, которые хотя бы однажды видели его с задушенной Коковцевой. И в этом случае, по прошествии не столь уж долгого времени, Станислав Егорович был бы привлечен к этому делу сначала как свидетель, а потом, скорее всего, и как подозреваемый. Так что убраться поскорее из Москвы было решением взвешенным и хорошо продуманным.
От чего ему невозможно было отвертеться, так это от покушения на убийство гражданки Брунхильды Вацлавовны Шлеман, а улик и доказательств в этом деле против него было много. Правда, срок за такое преступление не столь велик, как хотелось бы, — всего-то четыре года, что являлось слишком незначительным наказанием для хромого убийцы и никак не вязалось с представлениями Виталия Викторовича о справедливом возмездии.
Следовало искать свидетелей и улики по убийству Глафиры Хлопченко в поселке Караваево и убийству бывшего военного врача Елизаветы Смирнитской, произошедшему у нее в квартире. Эти убийства были совершены, без всякого сомнения, Станиславом Селуяновым. Кто-то мог видеть, как неизвестный хромой заходил к Хлопченко на склад или выходил из него. Возможно, что кто-то из соседей заприметил человека с палочкой, беседующего со Смирнитской.
А еще следовало — по возможности, конечно — попробовать отыскать хоть какие-либо доказательства, пусть и косвенные, причастности Станислава Селуянова к убийствам намотчицы катушек «Завода № 16» Аллы Чумаковой опять-таки в поселке Караваево, недалеко от заводской проходной, и студентки Елены Ткачевой в Ленинском саду. В том, что и эти два преступления совершил Станислав Селуянов, сомнений ни у майора Щелкунова, ни у следователя Зинаиды Кац не имелось. Однако не имелось и доказательств…
* * *
Начавшиеся новые оперативно-розыскные мероприятия, которые денно и нощно проводили опера отдела по борьбе с бандитизмом капитан Валентин Рожнов и старший лейтенант Федор Гапоненко, вскоре принесли желаемые результаты. Помимо дочки Глафиры Хлопченко, которая сквозь сон слышала «перестук конских копытец», то есть стук наконечника палки-трости о керамическую плитку коридора продуктового склада ОРСа, нашелся человек, который видел Глафиру Хлопченко вместе с хромым мужчиной, опирающимся при ходьбе на палку.
— Я видел, как они переходили улицу Трамвайную, — поведал нашедшийся свидетель, пожилой гражданин пенсионного возраста. И добавил: — Мужчина в коричневом пальто и с палочкой шел под руку с Глашкой, и они вместе чему-то там радовались…
— Смеялись, что ли?
— Ну да.
— Сможете узнать этого мужчину, если увидите? — быстро спросил Виталий Викторович.
— Пожалуй, что сумею, — почесав в затылке, произнес пенсионер.
Опознание проводить не стали, — просто показали Станислава Егоровича через дверное стекло пенсионеру, и тот уверенно опознал в Селуянове того самого хромого мужчину, что шел по улице «две или три недели назад, точно не помню, память стала уже не та» с Глафирой.
Что касается убийства Елизаветы Смирнитской, то показаний старушки-соседки с отменным слухом, что слышала в день убийства Лизы мужской говор в ее комнате и что-то наподобие цокота конских копыт, для доказательства причастности Селуянова к смерти Елизаветы Смирнитской было катастрофически мало. Зато сработали отпечатки пальцев, что снял с чайных чашек в квартире Лизы эксперт-криминалист. Оказалось, что одни отпечатки принадлежат самой Елизавете, а вот другие — ее гостю. А кто был у нее в гостях? Конечно же, хромой гражданин с палочкой, наконечник которой при ударе о керамическую или кафельную плитку выдает характерный звук, похожий на цокот копыт. Так что ко второму допросу Станислава Селуянова майор Щелкунов был более подготовлен в плане доказательств и улик, каковыми можно было бы прижать душителя-хромца…
В этот раз Селуянов не выглядел столь свежо: на щеках проступала трехдневная щетина, добавившая к его внешности несколько лет. Взгляд тоже потускнел, приходило осознание того, что выбраться ему не удастся.
— Именно вы задушили веревкой девушку, работницу завода номер шестнадцать Аллу Чумакову в поселке Караваево и студентку Елену Ткачеву в Ленинском саду. Ваши следы, вернее отпечатки вашей трости, были обнаружены на месте преступления, — начал майор Щелкунов второй допрос Станислава Селуянова после нескольких формальных вопросов.
— А вы уверены, что отпечатки в Ленинском саду именно от моей трости? — вполне резонно заметил Станислав Егорович. — Если вы думаете, что с палочкой в этом городе хожу я один, то вы глубоко заблуждаетесь…
Глаза Селуянова смотрели на майора Щелкунова со злобной насмешкой. Казалось, еще немного, и убийца рассмеется майору прямо в лицо. Если бы на месте Виталия Викторовича был сейчас работник милиции менее опытный и менее сдержанный, то реплика допрашиваемого не осталась бы без жесткого ответа.
— А вы зря насмехаетесь, — строго проговорил майор Щелкунов. — Предположим, в отпечатках от трости я не уверен, но что вы скажете о варежках?
— Каких таких еще варежках? — возмущенно протянул Селуянов.
— Меховых. Тех самых, что вы сняли с Елены Ивановны Ткачевой, потом подарили выжившей после удушения гражданке Брунхильде Вацлавовне. Эти варежки потом узнали родители Ткачевой. Или вы будете утверждать, что такие варежки купили где-то на рынке? Смею вас разуверить, не сыщете! Их вязала для нее ее бабушка. У вас есть объяснения, каким образом они оказались у вас после убийства студентки Ткачевой? — Станислав Егорович вместо ответа судорожно сглотнул. Виталий Викторович твердо посмотрел в глаза Станиславу Селуянову. — Мы приложим все усилия для того, чтобы в ближайшее время отыскать доказательства и по другим убийствам, совершенным вами. — Майор выдержал паузу. — Не можем мы сейчас доказать, что это вы задушили в Москве в парке «Сокольники» молодую женщину Ксению Коковцеву, — продолжил Виталий Викторович. — Однако я готов прямо сейчас предъявить вам обвинения в убийстве охранницы продуктового склада ОРСа моторостроительного завода Глафиры Хлопченко и бывшего фронтового врача Елизаветы Смирнитской. Вы готовы?
Станислав Селуянов снова поднял глаза на майора милиции. То, что он в них прочел, не оставляло никаких сомнений, что сказанные слова будут иметь в его судьбе решающее значение.
— Что касается убийства гражданки Глафиры Хлопченко, то вы, несомненно, были с ней знакомы. Потому-то она и открыла вам дверь склада ОРСа, что запрещено любой инструкцией или предписанием. Вас и ее вместе