— Женщина одна на пляже, что одинокая чайка в море.
— Я не замужем, — вырвалось у нее.
— Да вы ешьте…
Угощаться у постороннего мужчины неприлично, но и жеманиться нехорошо. Она, женщина, пришла на пляж пустой. Видимо, этот Саша мужик хозяйственный. Щекастая груша, словно накачанная медом, оказалась у нее в руке, а ее сок на губах.
— И замужем не была?
— Мимо.
— А чего?
Она пожала плечами: слишком тонкая тема для разговора с незнакомым человеком. Да он ответа и не стал ждать: поднялся, взял ее за руку и повел к воде. Сплавали до того берега и обратно. Потом просто брызгались, и он, как бы невзначай, трижды, нет, четырежды поддержал ее за грудь. На берегу принялись за персики. И Тамара все-таки ответила ему на «А чего?»:
— Работала медсестрой в «Химмаше». Там девицы без высшего образования не котируются. А я проста, как с моста.
— Теперь по объявлениям можно подобрать супруга.
— Ага, подобрала. Только познакомились, в кино сходили два раза — и умер.
— Убили?
— У каких-то приятелей хватил стакан древесного спирта. Потом через журнал списалась с одним солдатом. Сообщал, что при встрече задушит меня в объятиях. Мол, жди. Приехал. В кирзовых сапогах, небрит, с мешком за плечами… И точно, задушит. Зек! Восемь лет отсидел.
— А по адресу-то было не видно?
— Адреса воинских частей и колоний похожи.
Он слушал с интересом. Если сперва его лицо показалось ей как бы заточенным — узкое, острый подбородок, длинноватый долотистый нос, — то теперь оно виделось целеустремленным. Похоже, что глубоко посаженные светло-серые глаза эту цель видели…
Тамара чуть не вскрикнула предостерегающе: ей показалось, что по правой его кисти ползет розовая песчаная змейка… Шрам сантиметров в пять, глубокий, с неокрепшей кожицей. Но следующий предмет лишил ее силы даже для крика: Александр перетряхивал сумку, и на песок тяжело плюхнулась кобура с пистолетом…
Тамара боялась поднять глаза. Видимо, он усмехнулся. Это ее ободрило.
— Саша, ты не бандит?
— Вот женщины! Почему сразу бандит, а не генерал?
— Молод для генерала.
— Мент я, элементарный опер.
— И что делаешь?
— Сериалы смотришь? То и делаю.
— Ловишь преступников?
— Как кроликов.
— И такие же случаи, как в кино?
— Еще покруче. Вчера ночью брали наркодельца. В приборы видим, что сидит в большой комнате, лампа горит. А рядом в маленькой комнате темно. Дверь он не откроет, у него автомат. Ну, по чужому балкону прокрался я до окна темной комнаты, выдавил стекло, влез и ворвался в большую комнату. Наркодельца уложил на пол, вбежали ребята…
— Господи, страх-то какой.
— Слушай дальше. Зажгли свет в меленькой комнате — труп на кровати.
— Наркоделец убил?
— Я.
— Не понимаю…
— Больная старушка увидела, как я лезу в окно — инфаркт.
Он еще рассказал две истории. Тамара слушала почти растерянно — они были интереснее и страшнее телесериалов. Странные люди, незнакомые слова, дикие ситуации…
Темное облако заслонило солнце. И мгновенно, словно сидел в засаде, засквозил холодный ветерок. Тамара поежилась и показала на девятиэтажку, стоявшую за их спинами:
— Мой дом.
— Совсем рядом.
— Не выпить ли горячего кофейку?
— Ас кем ты живешь?
— Одна.
Перед замначальника уголовного розыска сидел капитан Оладько, но Леденцов смотрел на обложку журнала. На ней бурлила, кипела и взрывалась Вселенная. Ученые говорят, что она сжимается-расширяется. Вечно, по кругу, без цели и смысла. Майору это напоминало оперативную работу. Ловишь, сажаешь, морду бьешь, а преступность не убывает. Как Вселенная: то сожмется, то расширится.
— Виктор, ты в каких сферах вращался?
— Я, товарищ майор, не VIP-персона, до сфер не взлетаю.
— Среди людей же…
— Главным образом, среди бандитов и проституток. Правда, одного дворянина знаю, бомжа Чушку.
— Что… подлинный дворянин?
— Предки во дворце жили. И он мне этот дворец показывал.
— Какой же?
— Зимний, на Дворцовой площади.
Крупное костистое лицо капитана ничего не выражало. Леденцов думал, чем и как питается капитан. Ничем, потому что на лице признаков живой плоти не наблюдалось: уж казалось бы, нос, предмет хрящевато-рыхлый, — выглядел пластмассовым.
— Оладько, я имею в виду сферы физические: воду, воздух…
— В воздухе, в самолете брал угонщика. Из воды вылавливал… Из болота тащил… С высоковольтки снимал… Ну, а всех остальных задерживал на поверхности матушки-земли.
— А под землей?
— В метро, что ли?
— В подземельях.
— У нас нет подземелий.
— Капитан, город стоит на пустотах, коллекторах, дореволюционных галереях, провалах… И там бродят диггеры.
— Собачники?
— Почему собачники?
— Дог, собака.
— Не доггеры, а диггеры.
Капитан понимал, что разговор к чему-то ведет. Уж хотя бы потому, что перед начальником лежала официальная бумага из Главка. Леденцов пошевелил ее, словно хотел вытрясти из текста побольше информации. И вытряс.
— Диггеры — это любители бродить под землей. Говорят, там много интересного. Один мужик собрал коллекцию диковинных старинных бутылок.
— Небось, пустых?
— Но от диггеров много вреда, — не поддержал майор шутки. — Портят коммуникации. Трубы ломают, проводку рвут, грунты смещают…
— Руками?
— Зачем… Они ходят с фонарями, саперными лопатками, в гидрокостюмах. В Третьем переулке земля бьет током… Они чего-то там копнули, и четыре подвала залило водой. На улице Кирпичной из люка хлещет кипяток…
— Трубы надо менять, — буркнул капитан.
— Оно конечно, но и диггеров надо урезонить. В этом году уже двое погибло — задохнулись.
Оладько уселся поудобнее — эти диггеры оперативной работы не касались. Колени длинных капитанских ног были почти вровень со столешницей, но он их надстроил, положив сверху костистые, вернее, костяные кулаки, белесые от сухости. Капитан никогда и никуда не спешил. Он не просто сидел, а сидел неторопливо. И Леденцов вспомнил мысль следователя прокуратуры Рябинина: тот, кто торопит время, упускает жизнь. Все-таки жизнь Оладько поторопил:
— Что требуется от меня, товарищ майор?
— Пугнуть этих диггеров…
— Гранатой?
— Обяжи жилконторы, дворников, другие службы…
— Борис Тимофеевич, это же поперек орбиты. Обязанность участковых.
— Поперек, — согласился майор, — но участковых не хватает, и дворников тоже.
Они помолчали. Каждый понимал другого: капитан завален оперативкой — не продохнуть, майор получил приказ — не откажешься. Леденцов поерошил рыже-белесые короткие волосы, отыскивая компромиссное решение. Оно прорезалось:
— Раскидаю на всех. Виктор, тебе конкретное задание… В доме номер пять по Среднеазиатской улице проживает на первом этаже академик. Жалуется во все инстанции. Стуки под полом, ночной грохот, не то бурение, не то сверление… Какие-то запахи…
— А участковый?
— Вакансия. Дворники вниз не лезут, боятся.
— Чего?
— Говорят, что там бомжи рубят мясо.
— Какое мясо?
— Кошек.
— Я же говорил, что граната пригодится…
— Наоборот: не взрывать, в замуровать все ходы и лазы.
На второе свидание Тамара не