Толстяк лежал без сознания, а мы тем временем выбрались из тёмного угла. Втроем, катая из стороны в сторону, нам удалось связать тюремщика, что оказалось задачкой не из простых. Свет в тюрьме так и не погас, и у нас возникли сомнения в удачном осуществлении нашего плана. Неспешно и тихо мы шли вперед, вдоль отдельных камер по одной стороне коридора. В некоторых камерах виднелись чьи-то силуэты, скрывающиеся в тени у дальней стенки. Я пытался разглядеть и найти Мезавиту, не зная достоверного её описания, ведь в видениях она могла выглядеть, как угодно и кем угодно. «Враг моего врага – мой друг», попытался я дать понять моим соратницам, хотев выпустить заключённых, которые нам попадались. Но Тави категорически запрещала мне, вставая между мной и чьей-либо решеткой.
В конце коридора обнаружился поворот, за которым мы увидели настоящую величину этого места. Там была винтовая лестница, уходящая вниз. Этажей я насчитал пять, и на каждом из них от лестницы паутиной расходились длинные коридоры. Было не понятно, тюрьма это или сокровищница, потому как заглянув в несколько закрытых помещений, мы обнаружили кристаллы наторис. Взломав комнаты, которые были закрыты, мы увидели стеллажи, заполненные разнообразными рукописями и чертежами. Видимо, хранители держали в сердце горы всё самое ценное для себя. А оберегал всё это только один страж, от которого не поползут слухи про хранилище. Будь стражников больше, воровства или слухов было бы не избежать, и хранители от своей жадности решили просто хорошо спрятать свою копилку, укомплектовав прислужником.
Чем ниже мы опускались, тем интереснее становились находки, и я начал догадываться, где нам искать Мезавиту – в самом низу и в самом конце, как главный бриллиант коллекции. На четвёртом этаже мы увидели предметы, принадлежавшие древним. Очень много предметов, способ применения которым мне был неизвестен. Тави и Нади как заворожённые смотрели на разнообразные аппараты, а я старался вести их дальше. Пятый этаж оказался самым пугающим. Абсолютно белые стены коридора и прохладный воздух создавали атмосферу чего-то загробного и потустороннего. Из-за освещения со всех сторон наши тени просто рассеивались, и появлялся эффект потери пространства. Среди всего белого мы с трудом нащупали дверь, вломившись в которую, попали в очень крупную лабораторию. Хотя лабораторией это было трудно назвать, больше походило на комнату с системой жизнеобеспечения саркофага, который находился прямо посередине комнаты. Тави, Нади и я сразу поняли, кто там находиться. Подбежав к маленькому окошечку саркофага и заглянув в него, я подтвердил наши догадки.
Там была Мезавита, плавающая в жидкости и подключённая к системе жизнеобеспечения. Всё это время она находилась в состоянии анабиоза и на подсознании связывалась со мной. Система, удерживающая её внутри, была полностью автономна. Тави и Нади бросились разбираться в управлении дающего вечную жизнь механизма, поставив перед собой цель сломать его правильно. Так как помочь им я ничем не мог, я отправился обследовать сокровищницу хранителя в поисках иглы, яйца, утки или зайца. Ведь должна же быть слабость у бессмертного хранителя, которую он прячет в таком большом тайнике.
Поиски свои я решил начать с самого верха, от входа, и заодно проверить тюремщика. И что бы произошло, опоздай я на пару минут. Толстяк какими-то невозможными движениями умудрился проползти или прокатиться по всему коридору, почти подобравшись к желтому рычагу. Рычаг, как я подозреваю, запускал систему безопасности. Увидев меня, он ускорил свои потуги забраться по стенке вверх, до заветной цели. Я подбежал к нему и, вцепившись в клетчатую жилетку, со всей силы оттолкнулся ногами от стены. Вместе мы покатились вниз по лестнице. Схватившись рукой за поручень, я удержался наверху, в отличие от связанного тюремщика, который как мячик катился по ступенькам, издавая громкие мычания через кляп во рту. Этаже на третьем звуков он уже не издавал, лишь глухие стуки увесистого тела по ступенькам удалялись вниз. Спустившись и осмотрев переломанное тело, хозяин которого уже вряд ли окажет какое-либо сопротивление, я отправился обратно наверх.
На верхнем этаже сидело три заключенных, но мое внимание привлёк только один. Он еле слышным голосом прохрипел:
– John, is that you?
Мне не послышалось. Это был голос Нага, и он говорил на английском. Я быстро начал подбирать ключ от камеры на связке тюремщика, и на ключе пятнадцатом, замок провернулся. Распахнув железную решетку, я ворвался в камеру, где на полу, прижавшись к стене, сидел Наг. Я с трудом узнал его. Он был на последнем издыхании. Рукой и ногой он пошевелить не мог и только хрипел осиплым голосом. Вся механическая, навороченная экипировка была с него снята, и разобранный на запчасти, он был брошен в камеру умирать. Я, сорвав с пояса маленькую фляжку воды, целиком влил ему её в рот. Захлёбываясь и жадно глотая, он пытался мне о чём-то сказать.
– Джон… Ты живой… Я рад, что с тобой всё в порядке. Прости меня, что не сказал правды. Но я тебя не выдал, я не сказал ему ничего… – из последних сил напрягаясь, шептал Наг.
– Успокойся! Что не сказал? Какую правду ты от меня скрыл? И откуда ты знаешь английский?
– Ты меня не узнал. Видимо и правда, сильно надо мной поработали, и изуродовали до неузнаваемости. – через сильный кашель и попытки смеяться говорил он.
– Я Чен. ЧенГум. Помощник профессора Блекка. Зачем я поехал в эту чёртову экспедицию? Не говори, я сам догадаюсь. Видимо, чтобы окончить свою жизнь вот