Добравшись до лаборатории, я застал Тави и Нади одевающими беспомощную спасённую в найденный здесь же лабораторный комбинезон. Увидев меня, пленница заговорила на странном смешенном языке, наполовину русском, наполовину гуларском. Но так как мы знали оба наречия, то отлично её понимали.
– Наконец-то ты пришел. Как я здесь оказалась в таком виде? Почему я не могу пошевелиться?
Стало понятно, что это действительно Мезавита, и она сама не осознавала, что находилась в бессознательном состоянии в саркофаге. Каким-то образом, накачивая её препаратами, ей создали в подсознании другую реальность. Сама же она всё это время плавала в жидкости под надзором толстяка. Но как она столь точно передала мне его внешний вид, ни разу не видя его? Видимо, надзиратель был сильно озабочен своей внешностью, а Мезавита просто считала его мысли. Её способности должно быть и вправду очень велики, раз целиком заглушить их никому не удалось. Я чувствовал, что она ещё проявит себя, и опасался, как бы нам не пожалеть о её освобождении.
– Ассед. – произнесла она, с трудом подняв и протянув дрожащую руку в сторону механического пса. Тот подошел к ней, и послушно сел рядом. Видимо она прекрасно знала клыкастого, и пес признал её.
Цель спасательной операции была достигнута, и нам оставалось лишь выбраться из этой сокровищницы. Я взял Мезавиту на руки и направился в сторону выхода. Тави, взяв мой кафтан, последовала следом, а Нади побежала на четвёртый этаж, чтобы прихватить на всякий случай найденный нами портфель. С воодушевлением мы двигались к выходу ровно до момента, пока не упёрлись в голую стену, где предположительно он и должен был быть. Мы обыскали всё на наличие замочных скважин, рычагов, кнопок или ручек, но поиски были безуспешны.
Мезавита всё время молчала, за исключением момента, когда я перешагивал труп толстяка, она произнесла «Мааса». Пока мы искали выход, она сидела на полу у стены. Вдруг мне в голову пришла идея воспользоваться гогглами и провернуть тот фокус с тайной комнатой на четвёртом этаже. Посмотрев на стены через фиолетовую линзу, я увидел за стеной, где мы предполагали нахождение выхода, очертания пространства. Но как туда попасть, предположений не было. Поиграв с линзами, я наткнулся на фильтр голубоватого цвета, через который, как под ультрафиолетом, прослеживались отпечатки жирных следов. Я обследовал стену и нашел один сильно запачканный камень. Нажал, но ничего не случилось. Я попытался двигать, выдергивать, крутить булыжник – ничего не происходило. Подвинув меня, Нади принялась обследовать найденный мною объект. Через пару минут часть стены шириной в полтора метра повернулась и через несколько секунд вернулась в прежнее состояние. Я поднял Мезавиту на руки, Нади повторила фокус с открыванием стены, и мы проскользнули на другую сторону.
Оказались мы, видимо, на той самой улочке «медных стен». В проулке дежурили уже знакомые служители Вархи. Мы остолбенело стояли и не знали, радоваться этому или опасаться. Заметив нас, один из служителей подошел с серьёзным выражением лица и, преклонив колено, сказал:
– Мы ждали вас. Приказывайте.
Как-то легко сразу вздохнулось. Выйдя из переулка, я увидел много связанных и побитых людей в одинаковой форме, сидящих вдоль стены. Боевые копья были брошены в одну кучу. Но только я подошёл к старшему Варху, как раздалась серия взрывов в далеко стоящей башне.
– Папа. – прошептала Нади.
Отряд Ивана действительно должен был устроить диверсию у главной башни памяти. Но видимо, он решил идти в саму башню и осуществить задуманную месть. С годами, после смерти возлюбленной, Ваня всё сильнее винил во всех неудачах и провалах хранителей. Даже ночью, ударяясь об угол кровати, он считал, что во всём виноват хранитель, как бы абсурдно это не звучало. Ненависть обглодала его изнутри, и когда выдался такой шанс, он просто не мог не ворваться в башню.
Нам нужно было идти в башню – спасать нашего безбашенного друга. Я передал в руки командира Вархов нашу спасённую, объяснив, что её нужно доставить в безопасное место, к подножью горы. Тави я отправил вместе с ними, не обращая внимания на её крики и возмущение. Даже псу я дал наказ охранять Тави и Мезавиту. После этого, забрав с собой отряд Вархов, Нади и несколько диверсантов Вани, которые собрались вокруг Нади, направился со спасательной миссией в башню.
Путь у нас был совсем не близкий, так как башня находилась на четыре уровня выше, чем мы на данный момент. Первое место, куда нам нужно было подняться – небесный вокзал, на который вело несколько лестниц и один канатный бугельный подъемник. В течение нескольких минут, которые были так дороги, мы поднимались на платформу вокзала. Поднявшись, я увидел, что на платформе была только разруха и пустота. Именно здесь прошла техника Ваниных солдат. Взрывы в башне не останавливались, и мы двинулись дальше. Поднимаясь выше, мы шли по следу, оставленному техникой в брусчатке дороги. Всё, что попадалось на пути, гусеницы мототранспорта превращали в мусор.
По дороге нам попадалось три рейдера с разной тяжестью ранений. Я оставлял им по одному сопровождающему для оказания помощи. Останавливаться было нельзя, время шло, взрывы в башне начинали утихать. На дороге лежало много раненых и убитых служителей, которые оказали сопротивление штурмовому отряду.
И вот, наконец, лишь двадцать метров нас разделяли с входом в башню. Главные ворота были раскрыты, на пороге всё было залито кровью. Одновременно с нами к воротам подошёл Медо со своим отрядом.
– Что там происходит, почему ты ещё не с ним? – бросилась на Медо Нади, колошматя его в грудь кулаками.
Сам Медо тоже был ранен и выглядел сильно запыхавшимся.
– Нас задержали, обрезав все пути прохода. Пришлось долго отбиваться.
Опустив глаза, он винил себя за то, что позволил Ване пойти туда и не отговорил от этой затеи, не уговорил действовать по плану.
Объединив отряды, мы вломились внутрь. Стояла гробовая тишина. Подъём по лестнице наверх отнял приличное количество времени и сил. Стараясь не издавать лишних звуков, мы поднимались всё выше и выше. Ступени закончились, и перед нами открылся главный зал,