Следует также учитывать, что многие сочинения Цезаря были написаны в том числе с целью самовосхваления или пропаганды. Если бы он признал, что в его подвигах не обошлось без помощи богов или звезд, это бы умалило их значимость.
Август, империя и звездный путеводитель
В эпоху Империи положение астрологии окрепло настолько, насколько это было возможно для того времени. Историк Светоний рассказывает, что, еще не достигнув вершины славы, первый император Рима Октавиан Август (63 год до н. э. – 14 год н. э.) по совету своего приятеля Марка Випсания Агриппы обратился к именитому астрологу Феагену. Тот изучил натальную карту Октавиана и, впечатленный картиной, подтвердил начертанную ему на звездах предрасположенность к власти. Говорят, Феаген был настолько потрясен, что незамедлительно вскочил и с благоговением пал перед юношей на колени.
Из сказанного можно сделать вывод, что натальную карту Октавиану составили согласно обычаям: еще при рождении. Более того, он не перестал питать интерес к звездной науке и после того, как добился власти. Вполне возможно, что эпизод с Феагеном, который приводит Светоний, оставил отпечаток в памяти императора. Символично, что во время правления Август наложил запрет на составление и чтение гороскопов императоров, нарушение которого каралось смертной казнью[43]. В 30-х годах XX века аналогичный приказ принял Гитлер, запретив изучать натальные карты руководителей фашистской партии (включая собственную).
Оглядываясь на годы гражданской войны за римское господство, Август, безусловно, понимал, какую опасность и даже угрозу представляло для него толкование его натальной карты. Пугало и то, что это могло пошатнуть политическую стабильность Рима.
Так, уже при Августе (а может, и раньше) начинает распространяться убеждение, что астрология должна оставаться привилегией избранных или и вовсе только императора. Сила ее влияния была такова, что приходилось следить, чтобы астрологические прочтения не бросали тень на фигуру правителя. Данное обстоятельство в очередной раз показывает, какой популярностью пользовалась астрология у римлян и какое доверие ей оказывалось.
Благосклонное отношение императора к науке прослеживается и в другой важной детали. Август, родившийся 23 сентября 63 года до н. э.[44], приказал отчеканить монету со своим лунным знаком зодиака (который в Риме той эпохи имел то же значение, что для нас сегодня – солнечный), а именно с Козерогом.
Лоуренс Альма-Тадема. Триумф Тита. 1885 (Балтимор, Волтерз-Арт-музей)
Возможно, выбор эмблемы был продиктован не только лунным знаком, но и демагогически-агитационным потенциалом символа. В астрологии Козерог, помимо прочего, олицетворял власть, силу, превосходство, рациональность, жизнестойкость и умение держать все под контролем. Эти характеристики воплощали главные качества любого лидера, незаменимые для того, кто хотел вести за собой других. В символе сочеталось влияние Сатурна и Марса (тогда Уран еще не открыли) – планет, управляющих знаком Козерога[45].
Рис. 7. Лоуренс Альма-Тадема. Триумф Тита. 1885 (Балтимор, Волтерз-Арт-музей)
Учитывая, что в Риме астрология была распространена повсеместно, люди прекрасно понимали, что подразумевалось под этим знаком, так что Козерог на монете оказался своего рода посланием Августа римлянам. Земной знак воплощал качества не только императора, но и самой империи, которую тот представлял. Козерог означал здравомыслие, долговечность, твердость, логику, успех, власть, каркас государства (Сатурн), а также командование, силу, энергию и военную мощь Рима (Марс). По легенде, Марс, бог войны, был отцом Ромула и, соответственно, положил начало всему римскому роду – поэтому-то Август и выбрал для собственных легионов символ Козерога. Позже император Тиберий свяжет свои легионы со знаком Скорпиона, тоже управляемого Марсом[46]. Красная планета отвечала за два основополагающих элемента древнеримской культуры – войну и сельское хозяйство. Козерог снова появился на монетах эпохи Империи 1 июля 79 года н. э., когда Тит Флавий Веспасиан приказал отчеканить в честь своего 15-го переизбрания монету с собственным профилем и Козерогом, вздымающимся над шаром. Изображение было призвано не только олицетворять господство, власть и продолжение Золотого века Августа, но и, что интересно, указать на выигрышное сочетание планет в Козероге в натальной карте Тита (Солнце, Юпитер, Меркурий и Марс). Что касается Августа, то историки до сих пор не сошлись во мнении о точной дате его рождения. Хотя ей принято считать 23 сентября, одни все же настаивают на 22-м, другие на 24-м. Благодаря астрологическим сведениям о положении планет, взятых из эфемерид[47] того периода, мы можем обоснованно утверждать, что император родился 21 сентября (23-е по старому юлианскому календарю) между полуночью и восьмью утра. Все потому, что именно в данный отрезок времени Луна переходила из созвездия Козерога в Водолея. При составлении ориентировочной натальной карты я учел и то, что у человека с таким влиянием Солнце и Меркурий не могли находиться в двенадцатом доме, а, скорее всего, были в первом. Дополнительная информация позволяет сократить гипотетический отрезок времени, в который мог родиться Август: почти наверняка это случилось 21 сентября между полуночью и пятью утра.
Приблизительная натальная карта императора Октавиана, вычисленная исходя из положения Луны в знаке и возможного Солнца в первом доме
Некоторые историки утверждают, что у Октавиана Августа был асцендент в Козероге, вот он и решил отчеканить его на монетах. Но и это маловероятно: 21 сентября созвездие появилось из-за горизонта около часу дня, тогда как источники утверждают, что император родился на рассвете.
Это лишь один из примеров того, как астрология может помочь раскрыть загадки истории, если уметь ей пользоваться.
Среди видных астрологов имперского периода можно выделить Каллиппа Кизикского и более известного Гиппарха Никейского, однако и в римской литературе той поры часто встречаются упоминания космологических теорий и астрологические отсылки: например, в поэме Лукреция «О природе вещей»[48] (De rerum natura) или в «Георгиках»[49] (Georgiche) Виргилия. Витрувий в трактате «Десять книг об архитектуре»[50] (De architectura libri decem) также затрагивает тему астрологии и астрономии. Особенный интерес представляет рассказ великого архитектора о построении зданий в соответствии с расположением планет – идея, уходящая корнями в глубокую древность, но пользовавшаяся большим успехом и в Средневековье.
Философ Сенека внедряет в трактат «О природе»[51] (Naturalium quaestionum) элементы мунданной астрологии[52], опираясь на труды вавилонского ученого Бероса (ок. 350/340–280/270 годы до н. э.), основателя астрологической школы острова Кос:
«[…] Движение светил определяет дату свершения мирового пожара и потопа. Пламя охватит землю, когда все звезды, движущиеся на разных орбитах, сойдутся в созвездии Рака. Потоп же грянет, когда те же самые светила соберутся в