К вечеру «полковничий атаман» болтался на виселице. Ему не помогло даже заступничество старого друга Максима Шигаева – яицкого казака, члена «Военной коллегии» и «судьи», любимца Емельяна Пугачёва, на коленях умолявшего о помиловании.
А Оренбург был совсем рядом. Смельчаки подъезжали к рогаткам оренбургским; иные, наткнув шапку на копье, кричали: «Господа казаки, пора вам одуматься и служить государю Петру!»
Время шло.
3.4. Осада Оренбурга
Оренбург был достаточно мощным укреплением. Вокруг города был возведен земляной вал, укрепленный 10 бастионами и 2 полубастионами. Въезд в город осуществлялся через четверо ворот: Чернореченские, Орские, Самарские и Яицкие. Высота вала достигала 4 метров и выше, а ширина – 13 метров. С наружной стороны вала шёл ров глубиной около 4 метров и шириною в 10 метров. Гарнизон Оренбурга составлял около 3000 человек и около ста пушек.
4 октября в Оренбург из Яицкого городка успел беспрепятственно подойти отряд из 626 яицких казаков, оставшихся верными правительству, с 4 пушками, во главе с яицким войсковым старшиной М. Бородиным.
В. А. Тельнов. Вступление Пугачёва в Илецкий городок. (1773 г.)
Но не был решён вопрос о пополнении запасов продовольствия и фуража, что впоследствии привело к тяжёлым последствиям при осаде. Поначалу об этом не вспомнили, а более поздние попытки доставить запасы из ближайших крепостей провалились: часть высланных отрядов перешли на сторону восставших, другие были вынуждены вернуться в город после встречи с яицкими казачьими разъездами.
Рейнсдорп первым сообщил Императрице Екатерине II о начавшемся бунте, прося помощи. Вслед за ним отписались казанский губернатор фон Брант, сибирский – Чичерин и астраханский – Кречетников.
Императрица с беспокойством обратила внимание на возникающее бедствие. Тогдашние обстоятельства благоприятствовали беспорядкам. Войска отовсюду были отвлечены в Турцию и в волнующуюся Польшу. Строгие меры, принятые по всей России для прекращения недавно свирепствовавшей чумы, производили в черни общее негодование. Рекрутский набор усиливал затруднения. Повелено было нескольким ротам и эскадронам из Москвы, Петербурга, Новагорода и Бахмута наскоро следовать в Казань. Начальство над ними поручено было генерал-майору Кару.
В городе начиналась паника не только среди горожан, но и среди военных чинов, не минуя и самого оренбургского губернатора.
* * *
Василий Иванович Могутов, атаман оренбургского войска, воспринял поставленные губернатором задачи по подготовке Оренбурга к защите от мятежников со всей серьёзностью, исходя из создавшейся и постоянно ухудшающейся обстановки. В отличие от Яицкого казачества, большинство оренбургских казаков не поддержали Пугачёва и остались верными своей присяге. Практически в круглосуточном режиме он готовил Крепость, казаков к защите.
– Так! Ваша команда идёт на внешние укрепления! – слышались его команды, – Вам, есаул, нужно уже из ворот выезжать, давайте вперёд! И внимательней разведку вести! Как положено, действовать! И языка мне доставьте! А вам с людьми готовить места для людей из Форштадта, скоро начнут поступать к нам за укреплённые стены крепости!
Вот он уже обходит вал, появился на Преображенском бастионе, через час уже на Неплюевском…
– Да-а-а! Иван Иванович Неплюев – голова-а! Вон как с военными инженерами разработал проект Оренбургской крепости, умело капитаном Галафеевым и прапорщиком Тельновым расположили бастионы! Удачно выдвинули их вперёд с соединяющими их куртинами! Веди себе огонь по атакующим с любой стороны! А вот когда адмирал ушёл, сколько косяков после него наделали! деньги получали, а работа не велась. Теперь будем за это рассчитываться жизнями казаков и солдат! Надо латать, сколько успеем!
Пройдя церковь Николая Чудотворца, Могутов прошёл на Никольский бастион.
Послышались крики снизу, за валом. Какой-то безбашенный яицкий казак подлетел к бастиону с криками: «Сдавайтесь Павлу III, он вас помилует!» – и с гиканьем ускакал в степь.
Вскорости В. И. Могутову принесли «угрозительные» предписания для губернатора Оренбурга и старшин Яицкого казачьего войска от самозванца с требованием сдаться.
– Вот каторжник, указы он издаёт! Не родился ещё тот, кто отлучит оренбургского казака от присяги! Правильно, хлопцы?! – обратился он к окружающим его казакам.
– Да, атаман, дадим ему ещё перца! – послышались дружные возгласы.
– Ну, добре, казаки!
Василий Иванович засмеялся, представив себя кланяющимся этому прохвосту. «Дадим, дадим ему перца!» – произнёс понравившуюся ему фразу одного из казаков.
* * *
28 сентября. Оренбург. Военный совет.
Губернатор Иван Андреевич Рейнсдорп сообщил, что совет полностью посвящён организации защиты Оренбургской крепости от Емельяна Пугачёва. Основным докладчиком выступил оренбургский атаман В. И Могутов.
– Господа, обстановка очень сложная! Самозванец захватил целый ряд крепостей и посёлков, выполнены и выполняются следующие мероприятия:
«Можно уже совершенно точно сказать, что город в состоянии выставить около 3000 человек. Переводим жителей Форштадта в крепость. Очистили ров от глины и песка, поправили валы, обнесли крепость рогатками и заготовили навоз для заваливания городских ворот».
Члены совета внимательно вслушивались в каждое слово, за этими простыми доводами стояла жизнь гарнизона. Атаман продолжал:
«Выработана организация конных и пеших дозоров. Они стоят на путях, ведущих в крепость, чтобы обеспечить невозможность связи с внешним миром. Важный вопрос – это доставление фуража. Готовим команды – 2 тысячи подвод под сено. Также необходим будет выход за лесом и лубками для строительства землянок тем, кто несёт охрану на валу. Также выезжают отряды для разведки и захвата пленных. Надо тут сказать, что мятежники очень самоуверенные и не только не препятствуют этому, но даже не ведут постоянного наблюдения. Фортификационные сооружения приводим в порядок. Мною принято решение переместить порох в другой бастион, который мы специально готовим…»
Каких-то кардинальных мер принято на совете не было. Всё свелось к организации позиционной борьбы и ожиданию помощи.
4 октября 1773 года помощь пришла: прибыл из Яицкого городка в Оренбург для защиты города майор Наумов с отрядом. Обстановка накалялась. 6 октября Рейнсдорп отдал распоряжение атаковать Пугачёва.
– Василий Иванович, – майор Наумов смотрел на атамана Могутова, – подсоби казаками, попробую осуществить вылазку, твои казаки могли бы очень выручить!
– Сделаем, майор! Вот кстати начальник отряда!
Могутов посмотрел на подошедшего казака.
– Вот тебе на! Трифон?! Афанасия Фёдоровича сын!?
– Так точно, Василий Иванович! Он самый…
– Как батька?
– На хозяйстве и в станице, и дома!
– Ну ладно, ещё погуторим! Вот, Степан Львович, прошу любить и жаловать – казак Голубев Трифон Афанасьевич, сын моего давнего товарища по станице Степной. Лихой рубака батька, и сын в него, вон и на лице отметины остались от стычек со степняками.
Прижавшись к гривам, в открывшиеся ворота крепости с шашками и с пиками наперевес промчались с места в карьер казаки.
– Изумительное зрелище! – подумал Могутов, положив руку на свой клинок. Он уже был всей душой