Мы же с Билли разместились рядом и стали смотреть на это прекрасное зрелище вместе.
– Хорошо, что ты приехал, – сказала ему я.
– Хорошо, что ты решила заехать домой, – ответил он мне, – я только этот адрес смог пробить.
– Да, – усмехнулась я, – решила проведать отца перед тем, как уеду.
Я глотнула через трубочку милкшейк. Он был таким же вкусным.
– Куда поедешь?
– В Брайтон. Университет, услышав историю Джереми, сжалились над ним и разрешили поступить в следующем году. Даже без экзаменов.
– Круто… я вот тоже уеду, правда пока не знаю куда.
– Ты? Уедешь? А как же начинающаяся война?
– Она уже не для меня. Я выполнил свой долг. Освободил Подесту. В очередной раз. Дальше они уже и без меня обойдутся.
Я улыбнулась. Ждала такого шага от Билли. Ему не место было в армии.
– Билли, я должна тебе признаться… это я подорвала улицу в Подесте тогда.
– Я знаю, – удивил он меня.
– Знаешь?
– Да. Ты сама сказала. Пока мы ехали в Милвен. Видимо, ты тогда еще не совсем пришла в себя. Но уже спешила сдаться с поличным. Мне даже пришлось тебя заткнуть.
Он рассмеялся. А я удивилась.
– И ты все это время знал?
– Да.
– И ничего не предпринял? Ничего не сказал?
– Нет.
– Я ведь унесла огромное количество жизней.
– Не больше, чем «Саузен Пауэр», – спокойно ответил он мне.
Билли спокойно сидел, облокотившись об какую-то железяку, и спокойно пил мой любимый напиток. В такое-то холодное время.
– Ты на меня не сердишься? – по-детски спросила я.
– За что? За то, что ты в очередной раз нас спасла?
– От кого?
– От тех же «Саузен Пауэр». И от Аарона Флоссона, конечно же.
Я оставила свой милкшейк подальше от себя. Обхватила колени руками.
– Ты и это знаешь…
– Да… и слава богам. Надо было давно понять. С его приходом, столько людей начало тянуться в сторону контргруппировки… но я думал, что они хотели просто помочь, а на самом деле… люди хотели просто бежать.
Машину отца уже наполовину жевал экскаватор. На душе становилось легче. Как будто вся боль, что копилась во мне все эти месяцы, потихоньку уходила. Оставляя место для чего-то нового. Яркого. Светлого.
– Из-за меня началась война, – продолжала корить себя я.
– Она началась задолго до тебя. И задолго до меня. Просто никто не называл это войной. И думали, что проблема только в Подесте. Теперь же, после того, как мы разгромили не только церковь с КПП, но и всю центральную улицу запада, север в покое не оставит юг, пока не объявит себя гегемоном континента. Ты не начала войну, Лав. Ты просто открыла людям глаза.
Я хотела верить в слова Билли Найтингейла. Что все это было правдой.
– Открыла глаза и теперь бегу отсюда, – усмехнулась я.
– Но не из-за страха же?
– Нет. Конечно нет. Страха больше нет. Я просто сделала свой очередной выбор. Который долго откладывала в дальний ящик. С марта месяца все меня спрашивали, чью сторону я принимаю. За кого я: за север или юг? Ты знаешь, Билли Найтингейл, я не на чьей стороне. И никакого нейтралитета. Я просто покидаю это место, которое когда-то, ошибочно, считала своим домом. Не выбираю сражаться за тех людей, что меня предали. И уж точно не собираюсь жертвовать собой ради каких-то границ. Моя жизнь дороже. Теперь уж так точно.
Билли поднял стакан с милкшейками и протянул мне его, чтобы чокнуться. Мы сидели с ним на свалке до тех пор, пока гусеница не переживала все, что осталось от папиной машины. И, когда уже собрались уходить, встали напротив друг друга. Как тогда, на крыше.
– Я рад что ты не стала монстром, Лав Трейнор. В которого тебя так упорно пытались превратить все вокруг. Сначала отец, потом Трай, а потом и Аарон.
Я усмехнулась. Он говорил так по-философски. Что и мне самой захотелось ему так же ответить.
– В чем же тогда смысл всего этого, Билли Найтингейл.
Он сделал вид, что задумался. И потом ответил.
– В любви, Лав Трейнор. Только в любви.
…
– Мы попрощались с ним, так и не обменившись контактами. Знали, что если понадобимся, то найдем друг друга. На любом конце Земли.
Слушая последнюю историю Лав Трейнор, я и не заметила, как допила свой капучино. А она свой чай-латте. В этот день у нас еще были планы. И их надо было бы, до наступления темноты, успеть закончить.
Выбрав путь пешком, через час мы наконец-то дошли до местного кладбища. На удивление, даже это мрачное пространство, было сегодня приятным местом. В детстве казалась неприличным мысль о том, что можно было бы вот так взять и прогуляться по кладбищу. Посмотреть на то, какие люди тут захоронены. Может найти знаковых личностей. Взрослея же, понимаешь, что не стоит бояться смерти.
В колледже, на уроке по философии, нам преподавали историю жизни Эпикура. Он как-то сказал: “Не бойся смерти: пока ты жив – её нет, когда она придёт, тебя не будет”. Тогда, сидя на последнем ряду, я не понимала то, как можно спокойно жить не думая о том, что этот день может быть для тебя последним. Ведь во всех мотивационных речах говорилось о том, что нужно наслаждаться каждым прожитым днем. Или как говорил старина Джек из фильма “Титаник” “Важен каждый прожитый день”. А эта мысль лишь подогревала идею о том, что смерть всегда стоит у тебя за спиной и ждет, когда ты отдашь концы.
Но теперь я ее не чувствую рядом с собой. Не чувствую ее тяжелого дыхания в мою шею и слов, которые она мне шепчет на ухо: “Сделай же это, наконец-то. Сделай. А то можешь завтра не проснуться”. Как будто моя спина стала крепче и теперь сможет выдержать не только метания чужого мнения, но и других “ножей”. И все предрассудки о том, что нужно сделать прямо сейчас, ведь завтра может не наступить, исчезли. О том, что нужно скорее разбогатеть и стать знаменитой. Уйти с нелюбимой работы и стать гуру своего дела. Выйти замуж и родить кучу детей.
Все эти установки, пришедшие откуда-то из прошлого, теперь остались в прошлом. Которого теперь, как и смерти, нет.
Вот так вот, идя по кладбищу, в