Увидев приближающегося к нему Гурова, помощник Маковского сам пошел ему навстречу.
— Как ваши дела? — с ходу спросил Гуров.
— Обалденно, — раздраженно ответил Виктор. — Спасибо хоть, что не арестовали.
— За что же вас арестовывать?
— Да вам и причина не нужна, — холодно улыбнулся Виктор.
Несмотря ни на что, выглядел он как картинка из журнала. Черные брюки без единой складочки, белая рубашка и черная жилетка подчеркивали спортивное телосложение, черные волосы были зачесаны назад, стильные кожаные полуботинки не просто дополняли образ, а сливались с ним в едином совершенстве. Только вот прежней предупредительности в нем Гуров не заметил.
— Кого-нибудь подозреваете? — спросил Виктор.
— Убийца всегда садовник, — ответил ему Гуров. — Рассказывайте, Виктор.
— Все, что знаю, я уже рассказал, но, наверное, это так у вас заведено в полиции — несколько раз задавать одни и те же вопросы?
— А как же иначе? Так и мучаем народ, — не стал спорить Гуров.
— С какого же момента мне начать?
— Последний раз я видел вас на балконе, вы принесли мне пиво, — напомнил Гуров. — Что делали дальше?
— Вернулся к гостям. Там меня практически силой усадили за стол, налили выпить и заставили попробовать шашлык.
— Это пока хозяин не видит, да?
— Это пока хозяин не видит, да, — подтвердил Виктор. — Вы, может, не в курсе, но мы с ним всегда обедали вместе. Одни или с его супругой. Никто не возражал.
— Были, так сказать, членом семьи?
— В некотором роде это преувеличение. Иногда приходилось целый день заниматься делами, быть в разъездах. Между прочим, садовником я тоже пытался поработать, так пожелала Диана. Принесла мне семена, сказала, что это очень редкий и дорогой сорт роз, но я наотрез отказался. Иногда нелишним бывает сказать «нет». Для таких дел, как садоводство, я не подхожу и менять себя в угоду кому-то не собираюсь. У меня другие обязанности… были.
Он посмотрел в сторону гаража. Там, возле пустой вишневой «девятки», всё еще копошились фотограф и помощник эксперта-криминалиста.
— Перечислите ваши обязанности, — попросил Гуров.
— На самом деле, Михаил Егорович взял меня телохранителем. Примерно год назад, да. Ну а что? Я в хорошей физической форме, долго не думал. Платил он мне хорошо. Мы сработались. Но я подумывал уйти, но ему об это не говорил.
— А что так? Что-то не устраивало?
— Как вам сказать? — Виктор потер пальцем кончик носа. — Просто в какой-то момент я понял, что я больше мальчик на побегушках, чем телохранитель. Охрана Михаилу Егоровичу практически не требовалась. Он, во всяком случае, редко меня брал в качестве телохранителя. Это были мероприятия, где имелась своя усиленная охрана, и я просто ждал его в машине. В остальное время бегал по его поручениям, что-то покупал, заказывал, узнавал. Иногда весь день ждал на старте, но в итоге так ничего и не делал. Диана, правда, меня использовала по полной программе. Раз в три месяца в определенный день она устраивает шопинг. Несколько дней подряд я должен возить ее по всей Москве по разным магазинам, и почти из каждого она выходит с большими пакетами. У нее для этого дня есть свои правила, я был обязан их выполнять. Я не имел права с ней разговаривать во время дороги и не мог отлучиться из машины даже на минуту, даже если ее не было очень долго. Как думаете, меня это устраивало?
— Думаю, что устраивало, — ответил Гуров. — Иначе вы бы уволились после первого такого марафона. Но вы же остались, не так ли?
— Надеялся на то, что когда-нибудь она возьмет такси, потому что в этот день Михаил Егорович меня ей просто не отдаст.
— Такси? Фу, какая пошлость.
— Она думает точно так же.
— Итак, Виктор, вы провели время с гостями. На часы, наверное, даже и не взглянули?
— Нет, не смотрел.
Телефон в кармане Виктора издал короткий звук — будто стукнулись друг о друга две деревянные палочки.
— Сорян, мне нужно ответить.
Виктор не стал разговаривать при Гурове, отошел в сторону и повернулся к нему спиной. Поза его была напряженной, он не двигался и слушал очень внимательно. Тихо что-то произнес в трубку, и Гуров при всем желании не смог бы разобрать чужую речь, но то, что звонок был важным, было понятно и без слов. Виктор опустил телефон в карман и повернулся к Гурову:
— Извините… дела.
— Ваши или дяди Миши?
Виктор по-настоящему удивился, услышав простецкое имя Маковского.
— Михаила Егоровича, — с уважением произнес он. — Сейчас будет много звонков. Я должен уладить кое-какие дела. Отменить заказ стройматериалов — он хотел поставить здесь беседку. Отзвониться массажисту, у которого он был всего один раз. Ну и дальше по мелочи.
— И что же теперь будет с его бизнесом?
— С каким? — Виктор сделал вид, что не понимает простой вопрос.
— С любым из, если их несколько.
— А, понял. Если вы о продюсерстве, то тут я ничего ценного не скажу. Это не ко мне вопрос, а к тому, кому Михаил Егорович давал деньги. Актеры, актрисы, режиссеры. Я ничего об этом не знаю. Этот режиссер и актеры, которые были тут вчера… Я раньше их не видел. Нет, я в курсе, конечно, что Михаил Егорович уезжал на какие-то съемки, но я больше помогал ему в другом деле. Он владеет небольшим продуктовым магазином недалеко от города Химки. А там же Ленинградское шоссе, людей много, место проходное, да и водители заглядывают. Работает магазин двадцать четыре часа в сутки, поэтому выручка хорошая.
— И в чем же заключались ваши обязанности?
— Забирать деньги каждый вечер и отдавать их Михаилу Егоровичу.
— Виктор, неужели вы действительно думаете, что, владея всего лишь одной торговой точкой, можно зарабатывать столько, чтобы хватило на такой дом?
Виктор непонимающе посмотрел на особняк. «Неужели и впрямь верит в это? — засомневался Гуров. — Или просто не знает всего?»
— Я понял, о чем вы. Нет, я не думаю, что он жил только на доходы одного магазина. Было что-то еще. Но я об этом ничего не знаю.
— Тогда вернемся к вчерашним событиям? — предложил Гуров. — Во сколько все разошлись? Ну хотя бы примерно?
— Вы с женой уехали в начале третьего, — вспомнил Виктор. — Такси вас ожидало на границе поселка, сразу после охранного пункта. Остальные сразу же после вас. В три часа ночи я уже лег спать.
— Михаил Егорович сам проводил гостей?
— Нет, это сделал я. Когда я закрыл за вами калитку и шел к дому, он