— Я вот о чем подумала. Маковский был у себя дома, зачем ему там помощник? — продолжила Маша, словно прочла мысли мужа. — У него юбилей, пришли гости, есть выпивка, мягкие диванчики, расписные туалеты, музыка на выбор, шашлыки… Все очень душевно, не для чужих. Никакого официоза. Дядя Миша старался, чтобы всем было тем вечером хорошо, это было очень заметно. Но вдруг Виктор — зачем он там? Он не вписывался в нашу тусовку. Не пойми меня неправильно, Лева, но я не понимаю. Правда.
— Я тебя понял. Все дело в том, что Маковский опасался за себя, — ответил Маше Гуров. — Думаю, поэтому он захотел, чтобы Виктор был рядом. Парень он крепкий, это видно. Очевидно, он был нужен там на всякий случай…
— Кто же мог угрожать дяде Мише? — изумленно прошептала Маша. — Кто? Подожди-ка… Значит, он и нас подозревал в этом? Меня, Бурчака, Алку?
— На всякий случай лучше держать надежного человека рядом, — пожал плечами Гуров. — Значит, Виктору он доверял как себе.
— О господи.
Маша вспомнила про кофе, попробовала на вкус.
— А ты знаешь, с вишней очень даже ничего.
— Правда? — обрадовался Гуров. — А я переживал. Кинул не глядя.
— Ага, ничего, — повторила Маша. — Вишневый вкус вообще не чувствуется. Будто бы пью обычный кофе, но с непонятными мягкими кусочками. Но ты молодец. Рискнул. Спасибо.
— Что, вообще пить невозможно?
— Да нет, как раз-таки очень необычно. Сразу и пьешь, и ешь. Удобно.
— Маш.
— Мм?
— Ты провела в этой компании довольно много времени. Сколько месяцев длились съемки, напомни?
— Ты имеешь в виду то время, когда мы уезжали? Месяц-полтора.
— Достаточно для того, чтобы сделать какие-то выводы. Вы общались не только на съемочной площадке, а и за ее пределами. Вспомни, пожалуйста, был ли дядя Миша с кем-то близок? С кем он мог контактировать чаще, чем с другими? Конфликты были? А может быть, он кем-то увлекся? Алла-то у нас красавица. К ней он не подкатывал?
— Стоп, стоп, — остановила его Маша. — Я понимаю, о чем ты. И сразу отвечу, что при мне такого не было. Ни с одной девчонкой он не флиртовал, а девушек у нас там было много. Ни с кем, понимаешь? С мужчинами общался на равных, никого не выделял. Ну, может, с Бурчаком они могли пива выпить, но это уже после работы. Но Бурчак знает дядю Мишу с детства, они друзья, и, конечно, между собой они общались в несколько иной манере, чем с кем-то другим. Гуров, я за свою жизнь столько интрижек наблюдала, что меня не проведешь. Но дядя Миша дружил со всеми. Не флиртовал, не таскался за красотками, не подбивал клинья. Нет. Этого не было.
— Плохо. Очень плохо, — пробормотал Гуров.
— Да тебе все сейчас будет плохо, — улыбнулась Маша. — Я тебя таким сто раз видела. Весь в мыслях, в поиске. Я сейчас для тебя не дорогая жена, а свидетель, который, как назло, ничего не может вспомнить. Все-то у этого свидетеля гладко, никаких зацепок. Ну скажи, я права? Права ведь?
— Я себя со стороны не вижу.
— Это точно, — согласилась Маша. — Давай сделаем так: не дергай меня пока, и я, возможно, что-то вспомню. Какую-нибудь важную для тебя мелочь.
— Мелочей в нашем деле…
— …не бывает, — закончила за Гурова Маша. — Помню. Но я никак не могу понять, кому дядя Миша мог перейти дорогу? Хотя… Я ведь даже его не знаю. А он ведь сидел в тюрьме. Может быть, ветер дует оттуда? Ну не могу я вспомнить, чтобы все, кто был в тот вечер на дне рождения, что-то не поделили с дядей Мишей. Ни на съемках, ни в тот вечер. Ну сам подумай. Если бы такое было, то он бы и в гости этого человека не позвал.
«Или позвал, — подумал Гуров. — Потому что врагов нужно держать при себе. Но так, чтобы всем казалось, что они не враги, а друзья».
Игорь Васильевич Гойда подобрал Гурова на автобусной остановке, недалеко от его же дома. Он тоже хотел поговорить с вдовой дяди Миши, так как накануне ни у кого из правоохранителей не получилось этого сделать.
— Она нас ждет?
— Должна, — ответил Гойда, поглядывая на навигатор. — Вчера ей сказал, что заеду, и сегодня предупредил.
— Она в порядке?
Гуров опустил стекло.
— Она пришла в себя? — спросил он.
— Судя по голосу, сегодня с утра была трезвая. Но тон недовольный, — откликнулся Гойда.
— Ясен перец. Мужа грохнули в гараже собственного дома в день его рождения. Мало приятного.
— Я тут построил своих ребят, чтобы собрали информацию о Диане, — сказал Гойда. — Диана оказалась интересной личностью. В прошлом модель, даже немного снималась в кино. Замужем не была, пока не встретила Маковского. Детей нет, родители давно умерли. Родилась в Москве. Проблем с законом не имела. Сдает две квартиры, одну на Красной Пресне, а другую в Строгино. Та, что на Красной Пресне, раньше принадлежала ее родителям, а та, которая в Строгино, была куплена лично Дианой.
— Короче, всю жизнь можно уместить в одном бокале, — заметил Гуров. — Собственно, как и у всех нас.
— Ошибаешься. Бывшие соседи отзываются о ней очень хорошо.
— Твои парни и это успели сделать? Пробежались по квартирам и собрали даже такие данные? — восхитился Гуров. — Ты целую роту на розыски отправил?
— Молодняк тренировать нужно. А то пришли после универа преисполненные собственной важности, так я их сразу в процесс окунул. По самую макушку и в самую жарищу. Потрудились на славу. За несколько часов всё сделали. Приказал им не гнуть пальцы во время работы со свидетелями, а то бывает, что позволяют себе лишнего.
— Бывает, бывает…
— Ну вот, ты и сам все прекрасно понимаешь. Соседи Дианы на Красной Пресне прекрасно помнят и ее, и ее родителей. Семья была прекрасной, жили дружно. Диана была единственным ребенком, спокойным, тихим, вежливым. Всегда была готова помочь, со всеми здоровалась. Ушли родители один за другим, за пару лет, долго и тяжело болели. Диана в то время как раз пошла в модели, но продолжала проживать с ними, ухаживала, возила по врачам. После смерти родителей долгое время жила одна, потом стала появляться там все реже и реже. Одной из соседок она рассказала, что купила квартиру в Строгино, делает там ремонт и, возможно, переедет туда жить. Но время от времени она все же появлялась в отчем доме.
Что касается квартиры