Несмотря на то, что служанка явно ругалась из-за незавершенности сборов, Ариадна не выглядит странно – юбка у нее пышная, хотя и коротковатая, чуть прикрывающая лодыжки и совсем уже не прикрывающая туфли-лодочки, явно подбиравшиеся к платью, которое еще не успели надеть, корсет расшит узорами птиц, кажется, это журавли, а потому выглядит не как нижнее белье, а как чудаковатый наряд, волосы падают на обнаженные плечи ровными, красивыми волнами и пусть и имеют пока запутанный, чуть всклокоченный вид, лишь добавляют Ариадне живости и задора. Да и что Вирджиния там не видела? Она же с шестнадцати дружит с половиной проституток Парижа.
– Вирджиния, – кивает она, а потом, не подумав, протягивает руку для пожатия, а Ариадна подхватывает ту и легко касается губами костяшек.
– Безобразие, – выдыхает за их спинами служанка, а Ариадна начинает смеяться.
– У вас было такое лицо, будто я вам эту руку хотела откусить.
– Так кто же вас знает, – напряженно откликается Вирджиния.
– Пойдемте, а то откусит мне руки уже Настя, – Ариадна хватает ее за запястье и тянет за собой туда, откуда пришла сама – вглубь дома. За ними со скорбным лицом следует служанка, которую, видимо, и зовут Настей.
Вирджиния задумчиво кусает губы, пытаясь решить, с чего начать разговор, пока Ариадна заканчивает собираться – легко влезает в платье, сама закручивает волосы и втыкает в них шпильку, а потом садится за столик рядом с Вирджинией.
– У тебя такое красивое имя, – вдруг говорит она. – Знаешь, звучит как крик над полем боя.
– Самое обычное, – легко отвечает Вирджиния и решает сразу перейти к делу. – Когда вы будете готовы уезжать?
– В конце недели? – Ариадна пожимает плечами. – Собираться-то недолго.
– Я правильно понимаю, что вы в России никогда не были?
– Не-а.
– А хотите?
– Почему нет? – Ариадна закидывает ногу на ногу. – Отец хочет найти мне там мужа, считает, что французы все слишком безнравственные, – она весело округляет глаза. – А у вас есть муж, Вирджиния?
– Нет.
– Ну и хорошо! Зачем он нужен, верно? Я вот не хочу пока замуж, мне так нравится, что я могу делать все, что захочу, но отец считает, что еще пара лет – и я буду никому как жена не нужна.
Вирджиния скупо кивает. Одно дело – так думать, а другое – легко разбалтывать перед почти незнакомой женщиной. И что же в голове у этой Ариадны? Она ждала, что это будет юная, замкнутая девушка, боящаяся вмешиваться в чужие решения – все же именно так обычно воспитывали дочерей. А если она и была другой, то должна была тревожиться из-за такого длительного путешествия, но ни тревоги, ни замкнутости Вирджиния не видит.
Только провокацию, насмешку, будто Ариадна желает узнать, где лежат границы терпения Вирджинии и растоптать их, как топчут линию на песке.
– Мы поедем в экипаже, мне рассказать вам, где я планирую сделать остановки? – в итоге Вирджиния решает сделать вид, что она не заметила.
– Расскажите, почему нет, – Ариадна пожимает плечами. – А вы путешествуете с сопровождением?
– Я думала взять одного знакомого, но раз мы едем вместе, то будет достаточно вас и слуг, которых вы решите взять.
– А драться вы умеете?
– Умею, – с вызовом отвечает Вирджиния, уже начинающая уставать от потока странных, наглых вопросов. Вроде и ничего такого, а вроде – видно же, что Ариадна над ней смеется.
– Ну и хорошо, – легко хлопает в ладоши Ариадна. – А на шпагах? Научите меня?
– На шпагах нет, – немного умеет, но лучше не рисковать.
– Тогда будем учиться вместе, – кивает Ариадна.
Вот ведь согласилась на свою голову…
Уезжают они в результате через четыре дня – за это время Вирджиния успевает оббежать всех подруг и попрощаться. Этот момент всегда вызывает сложности – как же можно расстаться с любой из них? Как можно быть уверенной, что все доживут до следующей встречи?
Вирджиния стала частью женского общества Парижа лет в пятнадцать – когда поняла, что мама совсем не справляется с удержанием под контролем их жизни, что отец, наконец-то получивший наследника, уже точно никогда не заинтересуется их семьей. Поэтому Вирджинии пришлось самой искать маминых знакомых, потом ходить по лавкам, знакомиться с женами управляющих и богачей. А потом она поняла, что ей это нравится – общаться с женщинами, обсуждать их проблемы. Мужья ее подруг часто смеялись, называли это «бабскими сплетнями», только вот разве не эти сплетни обеспечивали всю их жизнь? От обсуждений как лучше застирать кровь до того, в каком магазине лучше покупать лук.
Дольше всего она прощается со своими подругами в квартале театров и борделей – те громоздятся почти друг на друга, такие бедные, что одно не отличается от другого. Сюда ее привела знакомая лекарша – потому что сама ходила лечить женщин, а Вирджинию попросила помочь. А Вирджиния так и осталась – поддерживать, защищать от особо загребущих мужских рук.
– Обязательно пиши нам! – просит Жизель – самая старшая тут, ей тридцать с небольшим, а потом они с Вирджинией так сблизились: все же через многое прошли вместе. Он первых слез Жизель, когда ту зажал в углу какой-то пьяный мужик, до второго сорвавшегося брака Вирджинии, после которого она и думать перестала о муже.
– Буду, – кивает Вирджиния. – А вы… Приходите к маме, если вдруг что. Она поворчит, но поможет.
Были бы у Вирджинии возможности – нашла бы дом каждой из этих женщин, но у нее нет таких средств. Впрочем, ее и так ненавидят все местные сутенеры за то, что она по мере возможностей пристраивает девушек то в лечебницы, то на фабрики, то находит им подруг, которые помогают им вернуться в свет, хорошо, что хоть муж Вероники, той самой лекарши, что однажды и привела Вирджинию сюда, помогает.
Но, к сожалению, не всем так везет.
– Ничего, я тут за всеми пригляжу, – обещает Жизель. – Если что, буду звать Веронику, она поможет.
– Конечно.
– Джинни! – к ней летит Мадлен – еще совсем юная девушка, оказавшаяся здесь после того, как жених бросил ее через день после свадьбы и выгнал на улицу. Мадлен обнимает ее, утыкается носом в плечо. – Ты же вернешься? Пообещай, что вернешься!
– Однажды обязательно, – соглашается Вирджиния.
– Скоро?
– Не могу пока сказать.
– Мы будем очень скучать, – всхлипывает Мадлен.
– Я тоже очень, – Вирджиния обнимает ее крепко, гладит по волосам, сладковато пахнущим пудрой. – Берегите себя, хорошо?
– Конечно, – кивает Мадлен.
– Ты одна едешь? – спрашивает Стефани – еще одна их подруга, суровая, суховатая, но очень любящая остальных девушек.
– Нет, – качает головой Вирджиния. –