Родные руки обняли меня, прижали к себе — словно я все еще была ее малышкой. А ведь был день, когда мама отвернулась от меня, когда сказала, что ее дочь умерла.
— Ну что ты, маленькая, золотце мое. Что тебе приснилось?
— Мама, я не хочу на отбор. Я не готова. Я еще не готова совершенно!
— Такая честь, родная… сам Литторио из дома Шумной воды. Тебе же он так нравится…
— Не хочу!
— Хорошо, — неожиданно согласилась мать, гладя меня по волосам. — Ничего страшного. Будут и другие отборы. Если не хочешь — то кто тебя заставит? Все, успокаивайся, вытирай слезы и умывайся. Я сейчас напишу записку, что дом Высокого огня отказывается от отбора.
И она выпустила меня из объятий. Заглянула в лицо, убеждаясь, что ничего страшного все же не произошло, что я успокоилась и перестала дрожать. Поцеловала меня в лоб и стремительно поднялась. Я и забыла, какая она всегда была резкая… Мы не были с ней близки, но, видимо, в том моя вина. Я всегда от нее убегала, не слушалась. Мне она была неинтересна.
Теперь я горько в этом раскаивалась.
Пошатываясь, я поднялась с постели, оглядела тоскливо свою девичью комнату (какая-то она… слишком детская) и отправилась в купальни. С изумлением уставилась на свои руки — нежные тонкие пальцы, аккуратные ногти, белая кожа. Ни морщин, ни пятен. Потрогала упругую грудь. Встряхнула тяжелыми волосами.
И расхохоталась торжествующе — получилось! Я смогла, я снова победила! Всех обманула!
Литторио, я никогда не буду твоей женой, даже не надейся!
Глава 4. Ложь и истина
Медленно, очень медленно я умываюсь, расчесываю волосы, не отводя взгляд от отражения. Я все еще не уверена, что не сплю. Служанки приносят мне наряд, который я собиралась надеть на отбор. Я хорошо его помню, но все равно кривлю губы. Какая вульгарность! То, что раньше казалось мне очаровательным, теперь вызывает легкий стыд.
Блестящий лиф на шнуровке едва прикрывает пышную грудь. Широкие шелковые шаровары не скрывают очертаний стройных ног. Спору нет, с моей внешностью это все смотрится очень красиво. Грех прятать такое тело под множество покрывал. Но и выставлять себя напоказ… к чему? Теперь я знаю, что мужчин гораздо больше восхищают намеки и полутона, чем обилие голой плоти.
— Еще накидку принесите, — командую я сурово. — Мамину, бирюзовую, полупрозрачную. Да побыстрее.
Девочки-прислужницы убегают, а я со вздохом одеваюсь. Роскошь, блеск золота, нежность шелка. И кожа… сливочно-белая, сияющая юностью. Я прекрасна и не могу собой налюбоваться.
Газовая накидка цвета волн, пронизанных солнцем — то, что завершает мой наряд, скрывая лишнее, но не до конца. Широкие рукава до локтя, невесомый подол, множество завязок на груди… золотые цепочки браслетов на запястьях и щиколотках. Волосам позволяю свободно падать на плечи, не пытаясь укротить буйные кудри.
Матушка одобрительно кивает, когда я появляюсь в столовой. Удивительное дело, раньше она всегда морщилась при виде моих откровенных нарядов, но для драконов сие никогда не считалось зазорным.
— Думаешь, сегодня долго? — спрашиваю ее я.
— Нет. Мы не будем торопиться и прибудем уже на пир. В отбор позвали только девушек с кровью драконов, разве ты уже забыла? Их не так много, как простолюдинок.
Конечно, забыла. Все, что я помнила об этом дне — свой наряд, зависть подруг и восхитительное чувство острого превосходства. Это меня выбрал артефакт дона Литторио. Это я — его Истинная. Это мне отныне принадлежит его сердце и его роскошное гнездо.
— Думаю, дон Литторио опять будет разочарован, — дипломатично сообщаю я.
— Бедняга, — вздыхает отец, отрываясь от кофе. — Он так давно ищет свою Истинную. Больше сотни лет уже.
Ну нет, никаких угрызений совести! Меня не волнуют чужие проблемы. Мне со своими бы разобраться!
Гнездо дона Литторио небольшое, но очень богатое. Весь летающий остров покрыт зеленью и водой. Неудивительно, ведь вода — стихия его хозяина. Мне всегда нравились фонтаны, пруды и каналы, а еще — прохлада, царящая там. Мои родители больше любят пески, солнце и камень.
Мы выходим на крышу нашего дворца и не спеша оборачиваемся драконами. И это тоже наполняет меня безумным восторгом. Как я могла променять свои крылья на жалкое существование рядом со смертным? Неужели я настолько сильно его любила? Или это магия какая-то, мне неподвластная? Нужно как можно быстрее отыскать Тайлера. Тогда все встанет на свои места.
Моя боевая ипостась прекрасна не менее, чем человеческая. Алая с золотой чешуя, мощные крылья, шипастый хвост. Я пока еще небольшой длины, втрое меньше отца, но выгляжу стремительной и опасной. В груди пылает восторг, я лечу позади родителей и выдыхаю огонь почем зря — просто, чтобы напомнить себе о том, кто я на самом деле. Высокие небеса, как прекрасна жизнь! Я не могу вспомнить, когда я последний раз ощущала столь бесконечное счастье!
В гнезде дона Литторио нас встречают служанки: совсем юные девушки с примесью человеческой крови, дочери драконьих наложниц. Девочку может родить и любовница, хоть такие случаи и не часты. Сына, наследника дома, носителя магии — только Истинная и только после ритуала слияния крови.
Нет, я не буду жалеть дона Литторио! В конце концов, иногда бывали случаи, когда у одного дракона имелось несколько Истинных!
Вместе с родителями я спускаюсь в сад, где журчат фонтаны, играет музыка и расставлены столы с закусками. Меня тут же окружает толпа юных и прекрасных драканн.
— Ах, Назирэ, почему тебя не было на отборе?
— Бедный, бедный дон Литторио!
— Камень снова промолчал!
Я невольно выдыхаю. Значит, никто ему не подошел. Это… хорошо? Или плохо? Я не триумфую сегодня, но и пьедестал вакантен. Никто меня не затмил.
— Я решила, что мне рано замуж, — важно сообщаю подружкам, которые таращат на меня глаза. — Не нагулялась. Эта истинность — такие узы! Никаких развлечений, детишки, муж… Тоска смертная!
Девочки, что всегда признавали во мне лидера, неуверенно кивают. Неудивительно: раньше я стремилась стать хозяйкой собственного гнезда. И уверяла, что меня прекрасной достоин лишь самый лучший мужчина.
В общем, в свои почтенные (по людским меркам) годы я была невинна. И до сего дня этим гордилась.
Мои подружки одеты ярко и броско. Рианна из Дома Небесной Искры в сверкающем голубом. Ада из Глубокой