Тоска по Рагнхильд овладевала Хальвданом, и крепкий мед не помогал ее прогнать. Ранее, пока с ним оставалась ее кольцо, он ощущал связь с ней и просто ждал новой встречи. Теперь, когда с кольцом пришлось расстаться, Хальвдана одолевали черные мысли. Что если Рёгнвальд как-то сумеет провести ее и набиться в мужья? Рагнхильд – девушка умная и проницательная, твердая духом, в этом он убедился, общаясь с ней в Йотунхейме. Он не верил, что она спутает их с Рёгнвальдом, поддастся на обман. Но мрак и холод первых ночей долгой зимы поглощали надежды, и даже Хальвдану стоило труда отгонять уныние.
Снег еще не выпал, но листва облетала, землю покрыл иней. Вечером, выйдя подышать, Хальвдан обнаружил, что небо залито ровным тускло-зеленым светом, – и вздрогнул. Наступала зима, и Йотунхейм вторгался в Средний Мир.
Но, вернувшись в палату, где жарко пылал огонь в очаге, горели светильники на длинных столах, уставленных блюдами и заваленных костями от жертвенного бычка, Хальвдан снова была весел, требовал меда, песен и плясок. Конунг никогда не должен показывать людям уныния, как солнце не может потускнеть, иначе он не конунг.
Близилась полночь, пир был в разгаре. Стоял такой шум, что даже сидящие рядом должны были наклоняться лоб ко лбу, чтобы услышать друг друга. Со своего высокого сиденья Хальвдан заметил, как со двора в дом вошел какой-то рослый худощавый человек; на лицо его был низко надвинут худ, но это явно был кто-то из своих. Пробираясь между пирующими – люди сидели за столами и на полу, кто-то лежал, кто-то бродил туда-сюда с пивными рогами и чашами в руках, – человек в худе приблизился к сиденью Хальвдана.
– Конунг! – позвал он, и в голосе его слышалась тревога. – Выслушай меня, это важно!
В полутьме, при дрожащем свете огня, Хальвдан узнал Ульв-Харека – его продолговатое лицо было затенено худом, усеянном каплями воды, торчал только острый нос да блестели близковато посаженные серо-зеленые глаза.
– Что такое, дружище?
– Конунг, у меня дурные вести! Я ходил посмотреть лошадей и приметил, что к усадьбе приближается войско!
– Что? – Хальвдан наклонился, думая, что плохо расслышал в общем шуме.
– Сюда идет войско! Они уже прошли перевал, им осталось миновать долину, и вот-вот они будут здесь!
– Ты уверен?
– Да, конунг.
– Сколько их?
– Этого не могу сказать, слишком темно.
– Сколько ты выпил?
– Я совсем не пьян, конунг, мне не померещилось! Заклинаю тебя мечом Фрейра – если ты не хочешь погибнуть, прикажи всем готовиться к бою, прямо сейчас! Медлить нельзя!
– Труби в рог! – приказал Хальвдан, отставляя чашу.
Гул пира был прерван ревом боевого рога. Сперва гости приняли это за продолжение праздника и радостно закричали, но Хальвдан встал на ноги, возвышаясь над толпой, и объявил:
– Какие-то тролли этой ночью задумали нас убить и явились сюда целым войском! Бросайте пить, вооружайтесь и выходите! Если промедлим, нас сожгут вместе с домом и пир наш продолжится в Валгалле. Аслейк, давай мое оружие!
Все поняли, что конунг не шутит и опасность настоящая. Чаши, рога, блюда и кости полетели на пол; набитый людьми теплый покой пришел в движение. Каждый из дружины бежал к своему оружию, люди сталкивались, бранились, толкали и пихали друг друга. Никто не знал, что за враги пожаловали, но многие не исключали, что это и правда злые духи. Когда же им явиться, как не в эти ночи, отделяющие лето от зимы!
Оруженосец поднес Хальвдану кольчугу и помог надеть, подал черный шлем с полумаской. Черненое железо полумаски с наносником почти смыкалось с черной бородой, придавая ему устрашающий вид. Таким же черным был его круглый щит с белым рисунком валькнута – «узла мертвых».
Хирдманы Хальвдана, опытные в ратных делах, довольно быстро собрались и посыпали во двор. За ними потянулись бонды. Те не собирались на войну, и у многих при себе не было ни щитов, ни шлемов, только топор или копье. Им Хальвдан приказал держаться позади.
Боевой рог снова заревел, и дружина Хальвдана вышла из усадьбы на каменистую равнину. Самое время – Хальвдан своими глазам видел, как блестит железо в рядах идущего сюда войска. Сердце екнуло: у него было пять-шесть десятков человек, многие плохо вооружены, а приближалось около сотни.
Равнину освещало зеленое мерцание неба. Хальвдан поднял глаза и содрогнулся: над черными вершинами леса зависло ярко-зеленое зарево, более всего похожее на исполина в мешковатой одежде, с поднятыми руками, с черным пятном на месте лица. Ничто не могло яснее напомнить ему о Йотунхейме – и о том, что он там совершил. Над лесом словно парил дух Микиль-Тролля, жаждущий мести. Не придется ли ему сейчас заплатить за то убийство?
Но много думать было некогда: рогу Хальвдана ответил ревом чужой рог. Проходя вдоль строя, Хальвдан отдавал распоряжения: хирдманы с щитами в первый ряд, с копьями и ростовыми топорами –