– Нет, был журналистом. А откуда у вас клубника? Вкусная очень.
– С юга.
– А-а, – понятливо кивнул Дрёма, словно ответ и впрямь ему всё прояснил. – Ну, мы, увы, поедем в строго обратном направлении – на север. Там, говорят, есть кедровые орешки, но славен город Гречин не этим. Рассказать?
Выбора у Альки особо не было, и она кивнула, тем более что оладьи ей всё-таки хотелось доесть, а для этого надо было какое-то время помолчать. И тут она выяснила, что единственный пока доступный и надёжный способ нейтрализовать Горислава Дрёму и усадить его на месте – это позволить ему устроить лекцию.
Тем более что рассказывал он и правда интересно.
…Гречин был городом весьма древним, даже старше столицы. Первые упоминания о нём в летописях появились уже почти тысячу триста лет тому назад – там говорилось о строительстве общей большой стены вокруг трёх поселений. Но селиться на берегах Мглищи люди, конечно, начали ещё раньше. Чуть южнее города было озеро Волховань, на дне которого, по легенде, покоилась самая-самая могучая колдовская книга; западнее – Мглистые Топи, огромное болото, над которым постоянно висел туман. Поговаривали, что у болота есть хозяин, нелюдимый и угрюмый, но незлой: бывало, что не только заблудившегося человека выводил, указывая путь светом зелёного фонаря, но и руку мог подать тому, кто увяз. Мужиков, правда, недолюбливал и шугал иногда, особенно тех, кто шумел; плачущую женщину, наоборот, мог утешить и принести цветок или горсть ягод.
Дети на том болоте не тонули никогда.
– Мне бы, конечно, хотелось найти этого хозяина, разумная антропоморфная нечисть – моя большая слабость, – мечтательно пояснил Дрёма. И вздохнул с сожалением. – Но сначала нужно выбить отпуск, а отпуска у меня не было уже лет девять.
– Вот Костяного одолеете – и возьмёте, – сочувственно откликнулась Алька.
Про работу и переработки она знала всё. И хорошо понимала, что обычно тут человек сам себе сторож: пока дела для него важнее, чем всё остальное, то даже если начальство станет этот отпуск ему насильно пихать – и то не возьмёт.
– Если сам себя отпущу, – мрачно ответил Дрёма. Легонько хлопнул себя по щекам – и снова заулыбался ослепительно. – Ну, топи, конечно, влекут, но нам туда не надо! Ведь с восточной стороны, в лесах, есть кое-что поинтереснее – древние курганы.
За минувшие века Гречин не единожды пытались завоевать. Город богатый, вольный, торгующий и с севером и с западом – реки-то везде текут; город, известный старыми колдовскими семьями и ведовскими берестяными свитками… Но лакомый кусок так никому и не достался. Зачастую войско и до цели-то не доходило – кто в болоте осядет, кто попытается зимой пройти по льду на озере – и провалится, кто в лесах заплутает. Потому-то курганы близ Гречина долгое время оставались неприкосновенными: местные жители и подумать не могли о том, чтобы их потревожить, а чужаки туда не добирались. Раскопки начались только лет семьдесят назад, когда случился бум на древнее «ведовское наследие». Тогда много чего вскрыли, и не только в Гречине; злосчастную вазу с моровыми девами, полвека простоявшую в музее, привезли из одной такой экспедиции к Илимской гряде. Но после нескольких серьёзных инцидентов, повлёкших массовые смерти, энтузиазма поубавилось – и прибавилось правил. Археологические исследования по-прежнему вели, но курганы по возможности обходили.
– Ну, правила – для государственных экспедиций, а чёрные копатели, конечно, куда как менее осторожны, – вздохнул Дрёма. – Тем более что брать-то – с грабительски-потребительской точки зрения – в курганах обычно нечего. Немного керамики, простые украшения… В древности там сложилась любопытная культура: площадку, где потом насыпали курган, сначала «выжигали» – буквально устраивали пепелище. И хоронили мертвецов в кургане тоже после обряда сожжения, то есть не трупы, а пепел, иногда в вазах. Но несколько лет назад учёные наткнулись на ряд любопытных захоронений, более древних, чем другие. Судя по сохранившимся записям, там хоронили, э-э… «Старых Хозяев».
Алька в это время уже доела – и начала мыть посуду. Услышав про Хозяев, она чуть не выронила тарелку; во-первых, потому что не ожидала, а во-вторых, потому что по спине мурашки пробежали.
Хозяевами называли тех, кто обитал на этой земле до людей; тех, кто потом частично исчез без следа, а частично переродился в нечисть. В Краснолесье рассказывали байки о Хозяине Леса; бабушка как-то упомянула, что первой ведьме из семьи Васильков, которую сельчане зимой из-за лживых обвинений прогнали в чащу, венок-то васильковый на голову надел не кто-то, а сам Хозяин, повелев зла на душе не держать, беречь земли вокруг, защищать народ. Но то была семейная легенда, а Дрёма говорил так, словно эти Хозяева и впрямь существовали.
«Существовали давно, – поправила себя Алька мысленно. И снова ощутила холодок по коже. – Ушли и оставили могилы…»
– Ещё один повод туда не соваться.
– Всецело согласен. Ну, разве что ради науки, с уважением и в сопровождении опытного колдуна, – кивнул Дрёма серьёзно. – Особенно если учесть, что хоронили этих предполагаемых «Старых Хозяев» не по одному, а обычно с дюжиной жертв. И я не скотину имею в виду, Алика.
Дурацкая тарелка всё-таки выскользнула из рук – и лишь чудом не разбилась, ударившись о дно раковины. Алька внимательно её осмотрела, но трещин не увидела и решила считать это добрым предзнаменованием.
– Вы намекаете на то, что Костяной мог выйти из такого кургана? – спросила она, убирая посуду в шкаф.
– Намекаю, – не стал отпираться Дрёма. – Но подробности расскажу в машине. До Гречина больше четырёхсот километров, дороги не везде позволяют разогнаться, а я бы хотел туда попасть ещё днём. Работы много.
Дорожная сумка была уже готова. Дрёма галантно закинул её на плечо и дотащил до автомобиля, пока Алька проверяла и перепроверяла газ, воду и по второму кругу закрывала квартиру.
Когда пришло время спускаться, по спине опять пробежали мурашки – теперь не от ужаса, а приятные, в предвкушении приключений.
«Я отправляюсь в путешествие, – подумала Алька невольно. – Как будто наконец живу свою настоящую жизнь».
И ещё ей подумалось, что маме, наверное, это бы понравилось.
Из города они выехали довольно быстро. Дрёма пошарил под сиденьем, достал оттуда спецмигалку, в просторечье «ведро», и закрепил на крыше, потом врубил звуковой сигнал – вдавил педаль в пол. Традиционные утренние пробки в центре удалось проскочить минут за пятнадцать, а ту, что скапливалась на въезде и выезде из города, и того быстрее – по обочине.
Пыль стояла столбом.
– Вас ненавидят, наверное, – вздохнула Алька, обернувшись назад; многие водители