– И не холодно человеку, – с завистью заметил Дрёма, поднимая воротник пальто. Ветер в Гречине дул ледяной, не осенний даже, а почти что зимний. – Алика, кстати, вы-то не мёрзнете?
– У меня куртка, – отмахнулась Алька.
– Точно? – усомнился он. И неожиданно ухватил её за руку, зажал между своими ладонями. – Ого! Вы прямо горячая.
– Это у вас пальцы ледяные, – быстро ответила Алька, отстраняясь. Некстати вспомнился Айти; подумалось вдруг, что ей тепло из-за него, вернее, из-за того, что они спали в обнимку. Щёки вспыхнули. – Вы говорили, что вас кто-то ждёт?..
– А, да! – кивнул Дрёма, мгновенно переключаясь на деловой режим. – Пойдёмте, и впрямь опаздываем, нехорошо.
Степняк-великан на крыльце им улыбнулся, посторонившись от двери – не то узнал самого известного сыскаря страны в лицо, не то просто был предупреждён о гостях из столицы и догадался, кто пожаловал. Внутри Дрёма показал удостоверение на проходной и, не слушая возражений, потащил с собой Альку – вверх по мраморной лестнице, на второй этаж. Скрипели ступеньки, в три слоя застеленные коврами; от стен пахло сыростью.
– Так, нам сюда, – сказал Дрёма, притормозив у двухстворчатых дверей с облетевшей краской, белой и голубой; по краю еле-еле просматривались красные узоры. – Алика, если что, вы – моя консультирующая ведьма и временная напарница! А удостоверение я вам забыл сделать, потому что торопился.
– И что из этого неправда? – удивилась Алика.
– Я его оформил, – признался Дрёма мрачно. – И забыл в отделе уже готовое. Такие дела. Ну-с, приступим!
Первое, что бросилось в глаза после того, как распахнулись створки, – это размеры кабинета. Сорок или пятьдесят квадратов, не меньше, как вся Алькина квартира, только без перегородок.
Вторым был огромный пузатый самовар.
Около него стояла женщина лет пятидесяти, в форменном кителе и в юбке, в высоких охотничьих сапогах, сама по комплекции немного напоминающая самовар, и наливала себе чай в изящную фарфоровую чашечку, тонкую, белую, расписанную синими цветочками.
«Васильки», – отметила про себя Алька и записала авансом в добрые приметы.
А тётку – в союзницы.
– Вы проходите, проходите, – махнула рукой та, не глядя. – Ждала вас часа три назад, пирогов заказала, а они остыли, пришлось моим соколятам всё скормить. Смели в минуту!
– И хорошо, – заулыбался Дрёма, плюхаясь с размаху на диван, обитый выцветшей парчой, и вытянул длиннющие ноги. Диван жалобно скрипнул. – Знаю я ваши пироги, они вполне на взятку тянут, а я всё-таки при исполнении… А! Чуть не забыл! Варвара, это моя временная напарница, Алика Василёк, потомственная ведьма. Алика, знакомься, Варвара Сэлэгэ, формально замначальника гречинского сыска, а по факту – первый человек.
Пришлось обменяться рукопожатиями; хватка у Варвары оказалась мощной, богатырской, несмотря на невеликий рост и самоварообразное телосложение. Лицо у неё было смуглое, широкое, с раскосыми степнячьими глазами. Алика вспомнила великана, который встретил их у входа, и спросила, невольно улыбнувшись:
– А у вас брата нет, случайно?
– Ярик опять на пороге курил, что ли? – хмыкнула она. – У-у, зараза, спалит он нам однажды контору к лешему, премию тогда сниму… Да, это мой старший брат, а есть ещё два младших, но они, слава царю болотному, по родительским стопам не пошли. Один врач, другой сантехник, оба люди полезные… Дрёмушка, может, хоть чайку?
На лице у него отобразилась борьба, а потом он махнул рукой:
– Давайте, и Алику тоже угостите, ей полезно. И рассказывайте, что у вас там с проклятым раскопом.
Варвара помрачнела:
– Вам как, по отчётам или как мне думается?
– Отчёты я читал, – ответил Дрёма, и улыбка у него стала нехорошая. – И теперь очень жалею, что ограничился ими… Давайте, Варвара. Жгите.
И она зажгла.
Курган, который раскопали в прошлом году, прятался в еловой чаще неподалёку от деревеньки Зыряново. Местные считали, что это просто холм, проклятый только. Ближе к вершине сохранились остатки каменной постройки, которую прозвали «избушкой колдуна». Ходили слухи, что там пропадал скот – впрочем, с учётом того, что в окрестных лесах водились волки, кабаны и медведи, это никого не удивляло.
Иногда пропадали и люди.
А ещё в деревне считали, что горсточка земли, принесённой из развалин «избушки колдуна», замечательно подходит для наведения порчи, прямо-таки не хуже, чем кладбищенская. Этим эксплуатация кургана и ограничивалась – до прошлого года, когда по весне там появились гости на внедорожниках.
– Знаем мы таких гостей, – вздохнула Варвара, замешивая сразу целую ложку малинового варенья в чай. – Назвались собирателями фольклора. Ну-ну – из них учёные, как из меня балерина. Местным они ящиками спиртное таскали, приплачивали за рассказы о всякой небывальщине.
– И сколько их было, этих «собирателей фольклора»? – отрывисто спросил Дрёма, прищурившись.
Альке показалось, что он и так уже знает ответ.
– Ну, семеро. На двух машинах приезжали, с оборудованием, с инвентарём, – откликнулась Варвара. Посмотрела в окно; там проглянуло солнце, но красноватое, тусклое, вечернее. Шелестели липы, точно переговариваясь. – Месяца два или три ездили, иногда по лесу с металлоискателями ходили.
– И никто не сообщил куда следует, – нахмурился Дрёма. – Ну да, собутыльников терять не хотели, особенно таких, которые сами за всё платят. Значит, семеро… А трупов сколько нашли?
– Шесть, – буркнула Варвара. И поболтала ложечкой туда-сюда, звяк-звяк. – И знаешь, что, Дрёмушка? Шестерых-то местные описали подробно, фотороботы даже составили, мы их, соколиков, потом быстро опознали и нашли. Ну да что я тебе рассказываю, отчёты ты сам читал… А вот седьмого никто не помнит. Но уверены, что он был.
Дрёма залпом допил чай и отставил чашку; потом звонко щёлкнул ногтем по кромке – тонкий фарфор отозвался нежно, как колокольчик.
– Ну, вариантов тут масса, даже если мы исключаем массовые галлюцинации, сговор, оговор и берём за точку отсчёта, что седьмой всё-таки был. Либо это опытный колдун, способный скрыть своё присутствие, либо какая-то антропоморфная нечисть, прикинувшаяся человеком…
«Ага, ваша слабость», – подумала Алька, прихлёбывая чай.
А потом поняла вдруг, что на неё все пялятся, словно ждут, что она продолжит.
– Эм… Ну, насчёт колдуна я согласна, насчёт нежити, скорее, нет, – произнесла она неуверенно. Голос был придушенный и писклявый, и Варвара смотрела с сочувствием, а Дрёма одобрительно кивал. – Ещё может быть… ещё может быть такое, что седьмой вошёл в курган человеком, а вышел – не совсем человеком. Поэтому его и не помнит никто.
Дрёма гордо глянул на Варвару – мол, я же говорил! – и с энтузиазмом подтвердил вслух:
– Такое тоже встречается. Эффект «мёртвого царства», когда человек входит в заповедное пространство, нарушает там какие-то заповеди, может, ест еду мертвецов или берёт запретные