При этих словах господина Шандонэ все неприлично уставились на Артура, Жабу и Двойку (третьего товарища по несчастью, с которым Артур имел удовольствие познакомиться еще в Беру). К слову сказать, никто не торопился брать себе в пару новичков. Во-первых, никто о них ничего не знал. Ребята попросту трусили, испугавшись, что новенький может оказаться сильнее их самих.
Прочитав на лицах студентов единогласную нерешимость, господин учитель поднял свою полную руку, и с далекого расстояния казалось, будто он потрясает в воздухе отбивной.
– Что ж. За неимением четко оформленного и ясно выраженного волеизъявления, Восьмерка будет драться с Четверкой, а Двойка с Десяткой!
Артур с внутренним беспокойством следил за тем, как ребята распределяются по лужайке и встают друг напротив друга в боевые позиции. Он совершенно не имел желания драться с кем бы то ни было, тем более после всей той ахинеи, что выдал прославленный учитель. Джехар, впрочем, бросил в его сторону взволнованный и вместе с тем строгий взгляд, который явно побуждал к подчинению. Жаба, неловко переминаясь с ноги на ногу, встал напротив Артура. Он казался жалким в своей мокрой одежде, с обвисшими паклями волос, со стекающей по лбу влагой, испуганный и сморщенный, как застарелая бородавка, весь дрожащий от неприкрытого ужаса. В физическом плане он серьезно уступал своему противнику, что не могло не страшить его до дрожи в коленках. Действительно, Артуру хватило бы нескольких, а то и одного удара, чтобы повергнуть беднягу наземь. Клипсянин, нахмурившись, наблюдал за остальными. Новоиспеченные борцы с таким ожесточением смотрели друг на друга, словно и впрямь готовы были пойти на самое страшное – убийство. Борьба, как средство самообороны, сама по себе не несет какой-то неправильной или безнравственной идеи. Однако драка, приправленная теми философскими рассуждениями, которые им только что выдал учитель, представлялась весьма сомнительным времяпрепровождением.
– По моему сигналу – начинайте! Победители освобождаются на сегодня от работ! – провозгласил учитель и почти сразу же звучно хлопнул в ладоши, да так, что все его подбородки дружно затряслись, морально поддерживая своего обладателя. Началась беспорядочная возня в грязи, сопровождаемая плеском, боевыми выкриками, стонами и барабанной дробью дождя. Джехар в два счета расправился со своим соперником, Спайк верещал и кричал, как злобная собачонка, Азор дрался так же, как и вел себя в жизни – неторопливо, нехотя, с ленцой, грациозно и в целом незлобно. Чанг же, казалось, просто беспорядочно махал перед собой кулаками, не имея четких представлений об искусстве ведения боя. Да и вообще, за отсутствием правил, бой походил на какую-то бессмысленную потасовку, что, впрочем, по всей видимости ужасно нравилось преподавателю, лицо которого раскраснелось от удовольствия.
– Смысл сегодняшнего занятия не в том, чтобы освоить какие-то техники, – продолжал с важностью провозглашать он. – А в том, чтобы выявить среди вас по-настоящему сильных людей, способных бороться и созидать новое!
Жаба с самым затравленным видом глядел на своего соперника. От его былого норова не осталось и следа; с приездом в Доргейм он превратился в совершенно другого человека.
– Т-ты сильнее, – прошептал он, слегка заикаясь. – Я готов немедленно сдаться, прошу, только не бей меня.
– Я и не собирался, – успокоил его Артур. – Но давай хотя бы сделаем вид, что деремся.
И они дружно принялись имитировать драку – надо сказать, весьма вялую и унылую. Но если им и удалось обмануть преподавателя, то была тут одна пара глаз, куда более проницательных и всеведущих. Оделян не дралась с остальными, но в упор смотрела на Артура и Жабу. Выражение ее лица было столь язвительным, что у клипсянина сразу закралась мысль о том, что девушка легко догадалась об их маленьком обмане.
Как бы то ни было, им все же удалось на какое-то время избежать навязчивых реплик господина Шандонэ, наблюдавшего в основном за теми, кто дрался совсем уж плохо. Если более слабый проигрывал или уступал по силе сопернику, учитель принимался всячески его унижать, понуждая того бороться. В какой-то момент ему пришла в голову еще одна «замечательная» идея: совершить ротацию и заменить участников. Он с гордым выражением лица вывел в центр поляны какого-то здоровенного парня.
– Это Единица! – вскричал господин Шанданэ в полном восторге. – Посмотрите на его мускулы, фигуру – какие зачатки сильного человека, победителя! Он уже дважды уложил на лопатки Двадцатку и чуть не сломал ему руку. Кто захочет проявить смелость и победить этого молодца? Джехар, ты ведь у нас самый смелый?
Удивительным был тот факт, что учитель обращался к главному по его кличке. Только у вожака и Оделян существовала подобная прерогатива. Остальные являлись ничего не значащими цифрами.
Джехар с невозмутимым видом вышел вперед, однако Единица отчего-то смутился и даже чуть побледнел. Было видно, что ему отчаянно не хочется драться с вожаком, хоть он и был его крупнее раза в два и наверняка превосходил по физической силе.
– Пусть дерется с Восьмеркой, ведь Джех уже не раз побеждал его, – ехидным голосом предложила Оделян, бросив в сторону Артура насмешливый взгляд. Господин Шандонэ с большим сомнением покосился на клипсянина, угрюмо топтавшегося на месте.
– Что ж. Попробуем. Восьмерка и Единица будут драться в паре, все остальные тоже должны поменяться. Мы надеемся получить победителей.
Жаба с отчаянной тоской смотрел на то, как Артур медленно встает в боевую позицию напротив Единицы. Теперь ему все-таки придется драться с кем-нибудь, и, как следствие, быть избитым. Впрочем, ему в пару достался Азор, отчего новичок немного приободрился.
Единица был большим и квадратным по форме, так что его в принципе при желании можно было бы без проблем упаковать в квадратный саквояж, гигантский по своим размерам. Он носил кличку – Питбуль, и вполне оправдывал ее, ибо дрался чаще всего безжалостно и агрессивно. У него была внушительная шея, очень толстая и широкая, развитая мускулатура и крепкое телосложение. Худощавый и стройный Артур смотрелся на его фоне слишком хрупким.
Клипсянин исподлобья покосился на соперника; драться ему совершенно не хотелось, тем более что он не видел решительно никакого смысла в этом упражнении.
– Я не хочу драться с тобой, – отчетливо сказал он Единице. – Но мы можем создать видимость драки. – Юноша надеялся, что тот окажется таким же сговорчивым,