Или, например, мои родители – те, допустим, веселятся и не очень умело скрывают грусть. И что хуже?
Такая мелочь, как магазин посуды и сувениров, тоже способна испортить настроение. Зашла я туда, например, чтобы купить что-то в квартиру, а там елочные игрушки, конечно, Новый год же вот-вот. Я вспоминаю о нашей с Сашей традиции: каждый год покупать на елку украшения, которые говорят что-то о годе ушедшем, например символизируют какое-то яркое событие.
Бывало, я шла по очевидному пути: покупала мопса, потому что у нас появился мопс. А в прошлом году просто купила огурчик в новогодней шапочке, потому что он смешной. Для этого же года, будь я в Москве со своей елкой, отлично подошел бы набор из трех шаров, который смотрит на меня с экрана телефона.
Первый шар – со сталинской высоткой, которая была видна из моего окна как минимум треть жизни. Второй шар – девочка с котом на руках (хорошо, если со своим, а не отловленным на вольных хлебах у ресторана загородного комплекса с целью решить его судьбу, на которую он не особо жаловался). А третий – просто снеговик, кажется, что он совсем незатейливый, но нет, он символизирует снежную зиму, по которой мы так скучаем.
«Как же я с этим справляюсь?» – зададите вопрос вы (спасибо, что вас это интересует).
Во-первых, помогает почитать про чужие шерстинки: например, про бабушку, которой стало нехорошо, а человек не смог оказаться рядом с ней, а потом смог и все хорошо закончилось. Но такие откровения, конечно, редкость, а вот поиски барбершопа достойного или селедки (соленой, не маринованной) – это вещи для обсуждения популярные, для многих настоящий квест: приехать на нужный рынок, найти точку с селедкой по подробным инструкциям соотечественников в чате переехавших, застать селедку в наличии и, главное, чтобы она пришлась ищущему по вкусу – так тоже происходит не всегда.
Но если продовольственные проблемы – это только вершина айсберга, которую никто не принимает всерьез, то стоматолог, например, – это вещь посерьезнее. Неделю назад мне пришлось туда сходить. Выбирала тщательно, по советам соотечественников, конечно.
Все началось с двери: она уже не предвещала ничего хорошего. Топорщилась плохо прибитыми деревянными рейками, темнела по краям пятнами краски цвета здания и открывалась со скрипом, переходящим в визг – так же обычно визжу я, когда к моему рту приближается щупальце бормашины со сверлом на конце. Кривой металлический прямоугольник, исполняющий роль ручки, явно ею быть не предназначен – может, поэтому он и колол металлическими заусенцами руки входящих – мстил за свой несостоявшейся отдых на помойке.
Темное и тихое фойе било в нос тем самым запахом медикаментов, от которого трясутся поджилки, но мне удалось не потерять сознание от ужаса и даже включить фонарик в телефоне с третьей попытки. У кого-то вообще получается сделать это с первой, компания Apple? Даже не в такой критический момент, как у меня? Это смешно, по-вашему?
Еще одна дверь, на этот раз не такая основательная и с прыщами краски. Я открыла ее и оказалась в светлом и уютном холле с мягкой мебелью и пыльными сухоцветами в напольных вазах. Холл говорил: здесь вам совершенно не о чем волноваться. Ходили из кабинета в кабинет врачи, бегали чьи-то дети, мельтешили на плазменной панели клипы Карди Би.
Но тревожная музыка в моей голове играла все громче, и непонятно, что оказалось тому виной: то, что никто не носил бахилы и дети спокойно забегали в двери кабинетов, или улыбки стоматологов. Улыбки стоматологов – вещь устрашающая. Это пятидесятипроцентная возможность того, что врач улыбается с целью пригласить меня на электрическое кресло, где я буду сидеть и высчитывать вероятность того, дернется ли его рука и продырявит ли мне щеку сверло.
Я села напротив плазменной панели и попыталась успокоиться, но чем больше я пыталась, тем меньше получалось. Когда я находилась уже на грани нервного срыва (неизвестно, какую роль в этом сыграли танцы Карди Би), меня пригласили в кабинет.
Светло, просторно, вроде не страшно, а я стояла перед креслом и тряслась. И мало того, что я его в принципе ненавижу, так оно еще и не такое, как кресла московских стоматологов. Подлокотники выглядят иначе, другая форма и высота сиденья, да оно еще и коричневое, а не как обычно у нас – синее с серым. То есть умереть в таком совсем не хотелось бы.
Я еще с собой снимок принесла, который делала в отдельном месте. Предполагалось, что он должен прояснить, почему болит несколько верхних зубов, но не прояснил. В отличие от врача. «Это не зубы болят. Это у вас синусит!» – сказал он по-английски, надавив мне на щеки.
«Ягодицы!» – говорит.
Я, признаться, опешила. Пойми я его сразу и скажи, что щеки (не такие уж и толстые, кстати, это просто такой тип лица) у меня такие всегда, возможно, врач и не был бы столь категоричен. Но он взял и выписал антибиотики на неделю.
«А пока сделаем чистку», – сказал. И это не было вопросом. Я покосилась на лохматые желтоватые щеточки в бормашине и приняла свою судьбу – не вскакивать же и бежать, буду выглядеть глупо.
Чистка заняла пять минут. Плитки и светильники на потолке я успела пересчитать только трижды. Никакого вам порошка один, порошка два и финальной полировки специальным составом – или как вы там с жиру беситесь у себя в России. Но, с другой стороны, никакого вам роторасширителя – прибора, который входит в топ-3 самых ужасных приборов в моей жизни (на первом месте – расширитель для век). Так что я со смешанными чувствами выплюнула остатки порошка с кровью в маленькую раковину слева от себя и под тяжелыми взглядами застрявших в сливе той самой раковины кусочков чужих пломб и зубов ушла прочь.
Отдала примерно две с половиной тысячи рублей. Антибиотики не пила и на следующий прием не пошла. Потому что, во-первых, синусит ставит только отоларинголог, а во-вторых, даже он не всегда назначает антибиотики. Это мне рассказала подруга-врач.
Ну и прочитала в интернете, что синусит не опасен, пока не болит голова, а она у меня начала болеть только три дня назад. Так что мораль этой истории для вас будет отложенной, в зависимости от того, выживу