— Надолго ли? — скептически отозвался Киппен и отвернулся от заднего окна.
— Да, ты прав, — подтвердил таксист. — На всякий случай сделаю крюк через Квартал.
Глава 44
Монастырь располагался на юго-западном склоне пятиглавой горы Бештау. К нему вела извилистая Кольцевая дорога. Такси медленно катило в гору, выхватывая фарами лишь незначительную часть узкого асфальтного полотна. Справа глухой стеной высились скалистые склоны, а слева мелькали черные стволы деревьев. Изредка деревья расступались, открывая вид на мерцающий огнями ночной город. В очередном просвете на пологом склоне блеснула водная гладь. Что-то зловещее было в этих неподвижных, темных водах горного озера.
Киппен обратился к таксисту:
— У этого озера есть называние?
Таксист покосился влево и ответил:
— Да. Это Монастырское озеро. Говорят, что оно бездонно.
— Охотно верю. А ты в курсе, что под Бештау залегают древние катакомбы, которых страшились даже скифы с сарматами?
— У нас об этом каждый школьник знает.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
— Это страшилки для вас, куропетов. Местных это мало тревожит.
— Почему?
— Через разломы под Бештау текут целебные радоновые воды, а это наше достояние. Здесь же курорт, мы на этом зарабатываем.
Таксист замолчал. Киппен тоже не стал поддерживать разговор.
Добравшись до места в полном безмолвии, Киппен поблагодарил таксиста и даже добавил тысячу в качестве премии.
— Тебя подождать? — напоследок спросил таксист.
— Не надо, я останусь здесь.
— Если хочешь, я заеду за тобой завтра утром.
— Кто знает, наступит ли оно, — туманно ответил Киппен.
Таксист захлопнул дверцу, и машина покатила в обратном направлении. Когда световые шашечки скрылись за ближайшим поворотом, Киппен огляделся. Широкая смотровая площадка была пустынной. Киппен подошел к самому краю площадки. Прямо перед ним распростерлась черная бездна с редкими огоньками, а далеко на горизонте отчетливо выделялись очертания двуглавого Эльбруса и ломаная линия вершин и перевалов Большого Кавказского хребта, широко протянувшегося с запада на восток. Киппен обернулся. Позади него на фоне мрачного неба пугающе нависали темные, лесистые склоны Бештау с голыми вершинами.
— Вот они, Рога Дьявола, — невольно вырвалось у Киппена.
Киппен мысленно представил подземные катакомбы, пронизавшие всю гору вширь и вглубь, и ему стало не по себе.
— Вы Киппен? — вдруг услышал он мужской оклик.
Со стороны небольшой часовни с арочными воротами к нему приближался молодой мужчина. Его опрятная, благообразная одежда, длинные волосы, убранные за уши, и жиденькая бородка свидетельствовали о причастности к монастырскому сословию.
— Да, — выкрикнул Киппен в ответ и направился ему навстречу.
Когда они встретились, Киппен раскрыл перед мужчиной свое редакционное удостоверение:
— Я звонил по поводу встречи с настоятелем.
— Я знаю, вы говорили со мной. Я гостиник монастыря. Время вы выбрали, конечно, неурочное. Ну уж ладно, пойдемте, я провожу вас в музей.
Недовольный гостиник жестом указал куда-то за ограду и быстрым шагом направился в сторону освещенного храма на территории монастыря. Стараясь не отставать, Киппен пошел следом за ним.
Холодный и влажный ветер с горы пронизывал до костей. Киппен поежился и обратился к своему провожатому:
— Что-то мрачновато у вас.
— Да, уже неделю непогодится, — согласился тот и хмуро взглянул на затянутое небо. — Между прочим, из вашей Москвы натянуло.
— Странно, Юг все-таки.
— Точнее Северный Кавказ.
— А в соседнем Кисловодске, говорят, солнце светит триста шестьдесят дней в году.
— Кисловодск вообще особенный город.
— Влияние окружающих гор?
— Нет, в соответствии с распоряжением главы Совета Федерации. Ну конечно, горы!
Киппен промолчал, не желая продолжать бессмысленную болтовню об особенностях местного климата. Он указал рукой на скопление ярких огней, кучно разлившихся по подножию горы, и спросил:
— Если не ошибаюсь, катакомбы пролегают вплоть до самого Лермонтова?
Гостиник одарил Киппена косым, настороженным взглядом:
— Настоятель ждет вас, и он готов ответить на любые ваши вопросы.
Пройдя мимо храма, они поднялись по каменным ступеням, подошли к двухэтажному зданию с открытыми террасами и скрылись за его дверями. В конце широкого коридора гостиник остановился перед арочным дверным проемом и обернулся к Киппену.
— Как я уже сказал, время сейчас неурочное, — почти что шепотом произнес он, — поэтому у вас есть только час для беседы с настоятелем.
— Не беспокойтесь, я буду предельно краток, — не снижая голоса, ответил Киппен, рассчитывая быть услышанным не только гостиником. — И если настоятель окажется сговорчив, я не отниму у него лишнего времени.
Гостиник нахмурил брови и сдержанно ответил, жестом приглашая Киппена войти внутрь:
— Прошу вас.
Киппен вошел в небольшое прямоугольное помещение, служащее трапезной. Голые стены и сводчатый потолок были расписаны фресками. У противоположной стены за длинным столом на деревянной скамье сидел немолодой, седоволосый мужчина в монашеском одеянии. Он через очки просматривал какие-то бумаги. Рядом с ним на столе дымилась чашка с чаем.
— Настоятель, я должен попасть в тайное святилище дьявола, — с порога обратился к нему Киппен, и его решительный голос эхом отразился от голых стен.
Настоятель поднял глаза и с любопытством оглядел вошедшего журналиста поверх очков:
— Вы пришли в божье место, где вам не будет препонов. — Он указал рукой на противоположную скамью. — Проходите к столу, садитесь, побеседуем.
Разговор с настоятелем монастыря затянулся на час. Киппен упрямо доказывал необходимость проведения магического ритуала по вызову дьявола, чтобы другим заговором ввергнуть его обратно в преисподнюю. Настоятель же всячески увещевал воздержаться от этого опрометчивого поступка.
В конце концов, настоятель сдался:
— Ваша решимость необорима. Однако вы недопонимаете грозящей вам опасности. Всякого, кто осмелится вызвать дьявола, ждет страшное испытание, ценою которого служит душа его. Готовы ли вы вступить в неравный поединок с тем, кто насквозь видит человеческую душу?
— Настоятель, я давно живу так, словно на меня смотрит Эпикур. Душа моя открыта и не таит в себе ничего нечестивого.
— Я лишь человек, поэтому не могу уразуметь, от уст идут ваши прекрасные слова или от сердца. Но и воспрепятствовать вам я тоже не в праве. Ведь таков залог веры: всяк, кто пожелает встретиться лицом к лицу с лукавым, да повстречает его на своем пути. Ну а книги, заговоры, обряды — все это лишь символическая сторона, так сказать, внешнее, видимое проявление порыва души каждого человека и, по большому счету, не имеющее ни малейшего значения.
Настоятель замолчал. В трапезной воцарилась тишина. Помолчав с минуту, настоятель вздохнул и твердым голосом произнес:
— Быть по сему. К нечестивому святилищу вас проведет наш старец.
Киппен поднялся со скамьи:
— Старец? Можно без имени?
— Да, так к нему и обращайтесь — старец. С недавних пор он отрекся от имени своего.
— Благодарю вас, настоятель.
— Ступайте с Богом,