В конечном итоге всех отпустили, а озверевшая банда двинула дальше. Куда двинулась? Они не понимали, куда направиться.
Я действовал с расчётом на то, чтобы не пострадали мирные жители. А жилых домов поблизости заведений, где отдыхали воронежские особо и не было. Лишь несколько лавок, которые в это время уже закрылись. В одну из таких и вломились разъярённые криминальные элементы. Но хозяина не нашли и выскочили наружу.
Покрутившись неподалёку, они расползлись по закоулкам. Несколько воронежских направились к моему дому.
Я в это время сидел на крыше и ждал удачного момента, чтобы убраться отсюда как можно дальше. А выбраться из района было несложно. Благо в сотне метров отсюда красовался парк под названием «Питомник Лукашова». Туда я и рванул, когда головорезы скрылись с поля зрения.
Десятиминутный забег по парку, и я уже на землях железнодорожников. У меня на груди их значок, а значит, ко мне никто не полезет. Да и воронежцы сюда не сунутся в ближайшее время.
Почему я так думаю? Объявление войны дело серьёзное, и старшие банды возьмут время для того, чтобы допросить свидетелей и понять, так ли серьёзен полученный урон, для того чтобы устроить резню. Ну что я могу сказать? Посидеть, подумать — это дело важное и нужное, а я же подкину ещё дровишек. Но будет это ближе к ночи.
Покинув парк, я попетлял по узким улочкам и вышел к нашей столовой, расположившейся на Промышленной, 12Е. У входа валялась куча трухлявой мебели, а внутри уже кипели работы.
— Аккуратнее! Плитка должна лежать идеально ровно! — кричал Валёк на мастера, ползающего на карачках.
— Слышь, ты не учи меня, как работать! Я эту плитку уже тридцать лет кладу! — возмутился усатый мужик, одарив Валька суровым взглядом.
— А ты не забывай, что это я плачу тебе деньги. И ты либо делаешь аккуратно и так, как я хочу, либо проваливаешь, не получив ни единого рубля, — прорычал Валёк, чем дико меня удивил. Вот это напор.
Усач лишь тяжело выдохнул и, сдвинув плитку на миллиметр влево, спросил:
— Так?
— Почти. Сдвинь немного вверх. Ага. Так лучше. И смотри, чтобы плиточка к плиточке была, — подобревшим голосом сказал Валёк и заметил меня. — О! Володя! Смотри, плитку сегодня закончим укладывать…
— Сегодня? — нахмурился усач.
— А ты куда-то спешишь? Я вообще-то купил твой целый рабочий день. А день закончится ещё не скоро, — пояснил Валёк, уперев руки в бока.
— Эх… Связался же на свою голову… — вздохнул мастер и вернулся к работе. — Может, и успею за сегодня.
— Конечно, успеешь. Я же засёк, какой объём укладываешь в час, — предупредил его Валёк. — Через шесть часов всё будет готово, если не станешь филонить.
— Изверг, — прошептал мастер, не поднимая головы.
— Ладно, оставь человека в покое. Пусть работает, — улыбнулся я и потащил друга на улицу. — Смотрю, люстры уже повесили.
— Да, электрику и кухню уже полностью сделали. Сейчас плиточник закончит, за денёк всё просохнет, загоню тёток, они начнут обои клеить, параллельно мебель привезут. Нашел по дешёвке, — расплылся в улыбке Валёк. — Представляешь? Сегодня звонил одному знакомому, он под воронежскими ходил. Порой подумывал, не продать ли всё и не свалить ли в столицу. А сегодня какой-то отморозок из железнодорожников ворвался в его заведение и разнёс там всё. Ну всё, кроме мебели. Короче, знакомец этот позвонил мне и спросил, не знаю ли я, кому можно распродать его барахло.
Поварёнок был чертовски доволен этим событием. Ну, значит, и мне не стоит переживать. Можно сказать, дал его знакомому заветный пинок! Теперь уедет в столицу и заживёт! Но это не точно. Точно только то, что теперь у нас будут отличные дубовые стулья, если я подумал о нужном кабаке, разумеется.
— Это замечательно, — оценил я свежие новости. — Немного подновим мебель и…
— Владимир Константинович, ты чего? У нас столовка! Работяги будут счастливы просто посмотреть на мебель из ресторана, не то что обедать на ней. И так сгодится, — махнул рукой Валёк, добавляя с плохо скрываемым воодушевлением. — Если хорошо пойдёт, то, может, и ресторан откроем! Ты же сам видишь, как нам везёт.
— Ты для начала до ума столовку доведи, а потом уже будем о ресторане думать, — засмеялся я и потрепал Валька по волосам.
— Да чё её доводить? Персонал уже нанял, — улыбнулся друг, заблестев взглядом энтузиаста. — Готовы выйти в любой день. Сейчас с мебелью и обоями разберусь, и готово. Можем открываться.
— Значит, через два дня? — хмыкнул я.
— Выходит, что так, — самодовольно заявил Валёк и шмыгнул носом.
— Красавец! Тогда не буду мешать. Тем более плиточник, похоже, опять косячит, — сообщил я, заглянув за плечо поварёнка.
— Николай Трофимович! Ты опять линию завалил⁈ — рявкнул Валёк и влетел в столовую.
Смеясь, я отправился в СОХ. Потренировался, поужинал. А как только стемнело, снова наведался на земли воронежцев.
На этот раз всё шло намного проще. Да, охраны было валом. Но я захватил с собой деревянный тренировочный меч, и сражения в кабаках стали длиться от минуты до десятка секунд. Правда, таким образом я успел отлупить охрану всего в двух заведениях, а после этого за мной погнались.
Но что такое погоня по тёмным улочкам Хабаровска? Тут и днём чёрт ногу сломит, а ночью… Одним словом, гнались за мной тридцать бойцов, до финиша не добрался никто. У одних заболели берцовые кости, у других шишки на лбу выросли, третьи вообще не поняли, кто и откуда атакует, и рванули наутёк.
На всякий случай я решил закончить вылазку и уже собирался возвращаться в СОХ, когда заметил приоткрытую дверь в подъезд. В лунном свете красовалась оставленная кем-то банка краски. Зловеще улыбнувшись, я откупорил её и отправился творить!
* * *
Владения воронежской банды, 5 часов утра
Автомобиль, рыча, ехал по просторной улице, а внутри него сидел Иван Викторович Хазаров. Мужчина средних лет, бакенбарды, густая рыжая борода, монокль на левом глазу, руки украшены золотыми браслетами. Он был одним из авторитетов воронежской банды, хотя больше походил на аристократа, чем на бандита.
Хазаров пребывал в приподнятом настроении. Смотрел в окно, мурлыкая себе под нос мелодию.
— «Как-то с Мусей я прилёг на сена стог…» — с улыбкой пел Хазаров.
— Иван Викторович, а вы чего такой весёлый? — поинтересовался водитель, зыркнув в зеркало заднего вида.
— А чего мне печалиться? Все наши живы. Заведения как платили за защиту, так и платят. Тесак