Прошлой ночью бойцы максимально приблизились к врагу за счет траншей, замаскированных под утро. Весь день прошел в редких перестрелках; Чуйков разрешил вести огонь лишь наиболее опытным стрелка — беспокоя противника и выявляя положение его огневых точек. Штурм был назначен на ночное время, ближе к рассвет…
Но все пошло, что называется, по одному месту, когда враг вдруг активизировался — и начал переброску своих резервов по шоссе! Открыли огонь уцелевшие пушки 229-го полка, по приказу комдива дали несколько залпов гаубичные батареи за рекой… А штурмовым группам был дан приказ скрытно, по-пластунски выдвигаться к развалинам монастыря и казармам, используя все возможные укрытия на пути… И вот, всего несколько минут назад в центре вдруг активизировалась стрельба — а затем послышались и частые гранатные разрывы!
— Товарищ комдив, комбат-один на связи!
Василий Иванович порывисто шагнул к вскрикнувшему от волнения телефонисту:
— Первый, слушаю!
На том конце провода возбужденно закричали в трубку, плюнув на все условные обозначения, обговоренные перед боем:
— «Штурмы» ворвались в монастырь, закидали огневые точки гранатами! Сейчас ведут бой внутри, прикрытие уже миновало открытый участок! Поднимаю роту — и срочно нужны «Порт-артуровки»! На той стороне крепко зашевелились, немцам подкрепление идет!
«Порт-артуровками» и бойцы, и командиры называют лёгкие трехдюймовки образца 1902/30, составляющие основу дивизинной артиллерии. Те ведь действительно воевали ещё в Русско-японскую…
Подумав пару секунд, комдив отрывисто ответил:
— У тебя корректировщик есть, трехдюймовки отстреляются с закрытых позиций. А ты на прямую наводку ставь имеющиеся «сорокапятки» и «полковушки». И про батальонные минометы да «Максимы» не забывай!
— Есть!
Стоило Чуйкову положить трубку и отойти чуть в сторону, как телефонист позвал его к себе:
— Комбат-два на связи!
— Первый, слушаю!
Точно также игнорируя позывные, комбат-два довольно рявкнул:
— Заняли казармы! Там во дворе две танкетки стояли — так одну из окон зажигалкой закидали. А вторую, вырвавшуюся на улицу, изрешетили в борт бронебойно-зажигательными из ДТ! Ее и из пулемета можно взять, падаль! Потери есть, но небольшие, товарищ комдив — как вы учили, бойцы вначале гранатами каждое помещение забросали, а потому уже зачистили, как следует… Пулеметчики закрепились, ведем бой с наступающими с юга фрицами.
— Понял! Пусть корректировщик свяжется с батареей дивизионных трехдюймовок, поддержим огнем. А «сорокапятки» и «полковушки» вытаскивайте на прямую наводку — чую, попрет сейчас фриц…
— Слушаюсь!
Комдив Чуйков опустил трубку телефона — и облегченно выдохнул. Облегченно, несмотря на то, что большой бой только начинается. И все же германские опорники, забравшие столько человеческих жизней, теперь заняты! А отбить их у поверивших в себя бойцов и командиров будет куда как непросто…
Для себя Василий Иванович твёрдо решил — если уцелеет, то сделает все, чтобы успешный опыт использования штурмовых групп был распространен в войсках! А официальное письмо с требованием передать на вооружение дивизии пистолеты-пулеметы Дегтярева он подготовит уже сегодня… Теперь есть, чем аргументировать свой запрос — успех атаки штурмовиков с ПП говорит сам за себя! Да и к трофейным «шмайсерам» боезапаса кот наплакал — на один только хороший бой его и могло хватить.
Разве что бойцы вновь разжились у фрицев трофейными патронами в удобных коробчатых магазинах…
Глава 8
Лаврентий Павлович Берия, всесильный нарком внутренних дел СССР сидел на заднем сидении черной «эмки» — и тихо стонал. Даже не стонал, нет — подвывал от боли… Он был один в машине — в ожидании важного гостя, Берия попросил водителя выйти, и теперь мог позволить себе немного человеческой слабости.
Собственно, водителя можно было отправить и в аптеку за обезболивающим, но головная боль накатила неожиданно — к тому же не хотелось демонстрировать слабость на людях… В итоге Лаврентий отделался тем, что потер виски, затылок, растер уши — вроде немного полегчало.
А вообще, ничего удивительного в его мигрени нет. В последние дни Берия ощущал себя пожарным — причем единственным пожарным, оставленным на большой город, на разных концах которого вспыхивают дома. Подобно этому несчастному пожарному нарком метался то туда, то обратно — и, кажется, все равно нигде не успевал…
Инициировав срочный пересмотр дел заключённых командиров (зачастую их арестовывали по доносам своих же сослуживцев), Берия еще не знал, в какое грязное и тухлое болото ему придётся окунуться… Пару раз Лаврентий порывался отправиться к заключенному Ежову и лично его пристрелить — как бешеную собаку! Право слово, он бы так и сделал, если бы нашлось хоть немного времени разобраться с предателем… Именно предателем — потом как уровень вопиющей некомпетенции со стороны предшественника был столь чудовищным, что списать его на обычное скудоумие и идиотизм было просто невозможно.
Нет, совершенно очевидно, что Ежов целенаправленно подрывал боеспособность РККА не «бездумными», а вполне осознанными репрессиями — «выводя за штат» кадры с боевым опытом Гражданской, боев с басмачами, участников боевых действий в Испании…
Это были тысячи невинно осужденных людей, тысячи. А скольких успели расстрелять? Скольким подорвали здоровье до полной небоеспособности? Но самое главное — сколько из командиров возненавидели советскую власть за несправедливый приговор… Особенно если он задел не только их самих лично, но и членов семьи⁈
Решения о пересмотре приходится принимать очень спешно — и в большинстве своем люди получают оправдательные приговоры, их восстанавливают в званиях, иногда даже с повышением. Недавно начатая мобилизация набирает ход — и пока кадровые части РККА спешно следуют на фронт, другие, вновь формируемые, занимают оставленные казармы… Впрочем, недавно уволенные запасники также нередко отправляются на фронт в качестве маршевого пополнения.
Но разве это единственный вопрос, требующий внимания всесильного наркома? В его ведении находятся войска НКВД, включая и авиационные части. А на отдельных участках фронта сложилась довольно тяжелая обстановка — например, в западной Белоруссии идут тяжелые бои между Слуцкой группой Чуйкова и 19-ым моторизованным корпусом вермахта… Чуйков стойко держит удар, но запросил подкрепления. И хотя ему уже выделили одну стрелковую дивизию, и вроде как готовы передать 6-й кавалерийский корпус — однако Шапошников на очередном совещании предложил развернуть в составе погранвойск НКВД в БССР и УССР как минимум еще по одной дивизии внутренних войск НКВД. Используя для формирования их как действующих пограничников, так