–Правда, а ты предложить чего хочешь?– моряк прищурился,– или умеешь чего?
–Да у меня дома полтонны снастей осталось,– я поднял глаза к небу,– вот думаю, мож сгонять?
Викинг ржал от души, остальные озирались и переглядывались, в конце концов, отсмеявшись, норд показал мне на дорогу, ведущую куда-то через сады, и сказать топать до верфи, а там сказать, что Мастер Петер прислал.
Я, не дожидаясь волшебного пенделя, побрёл по дороге, куда послали. Идти было удивительно легко, как будто мне сейчас было не двадцать пять, а пят лет. Вся накопленная усталость, что собралась за три года войны куда-то улетучилась, воздух был абсолютно чист и наполнен ароматами весенней природы и пением птиц. Изредка к нему примешивалось мычание коров, и кукареканье петухов. В общем – настоящая деревня. Только домов деревянных не видно, все строения из розового мрамора, и стоят ровненько, как по линейке. Травка между деревьями аккуратно подстрижена, как будто только что убрали лишнее, и воздух наполняли ароматы скошенного луга.
Дорога привела меня к большому мраморному дому, судя по количеству окон – казарме. Ещё я обратил внимание на то, что в этом городе не было простых крыш. Одни купола и куполо-подобные конструкции. Вот и казарма была покрыта куполом, но только сильно вытянутым вдоль здания, типа детской ванночки, и при этом золотого цвета! Да уж, наши цыгане обзавидовались бы по полной программе. Переливающиеся окна довершали общую картину. Во все стороны от казармы тянулась мощёная набережная, а на добрую сотню метров вперёд уходил сдвоенный пирс, оставляя широкий канал от казармы в сторону моря, или озера? А может быть фьорда?
Вообще мне понравилось, как тут всё организованно – даже казарма выглядела не так как я привык, а как-то вычурно, что ли. Даже лавочки вдоль набережной были излишне монументальны, и без спинок. Вот это уже совершенно странно. Почему было не сделать спинки? А ещё мне очень понравилось, что каждое изделие было подписано, каждый камешек, каждая деталь. Правда разобрать я не мог, что именно написано, но смотрелось очень гармонично. Я какое-то время ходил рядом с казармой и разглядывал всё вокруг, но потом меня увлек вид абсолютно прозрачной воды, и если бы не блики воды, то можно было бы увидеть рыб на большой глубине, единственное чего я не увидел, так это дна. Скорее всего тут очень глубоко.
Моё внимание привлёк ступенчатый спуск к воде, заканчивающейся ровной площадкой, плавно уходящей в воду, и я, не задумываясь поскидывал с себя одежду, благо рядом никого не было, и залез купаться. Вода очень напомнила мне байкальскую – прозрачная, солнце жарит, а вода не сказать, что студёная, но и не покупаешься особо. Очень скоро я, стуча зубами, выбрался из воды и торопливо стал натягивать на себя белую тунику. Удивительный материал – вроде тонюсенькая ткань, но согревает моментально, и воду убрала тут же. Потрясающее место! Я сел на ступеньку, подставил лицо тёплому солнышку и начал ждать пробуждения или конца этой удивительной сказки. Но чайки всё также кричали и их крики разносились меж горами, лёгкий прибой шелестел о ракушки набережной, а сон не собирался прекращаться. Сказать, что я не был расстроен – значит ничего не сказать. Я был несказанно рад тому, что тут нет войны, нет мусора, нет галанета, нет ни чего, чего я помню из прошлой жизни, кроме чистейшей и девственной природы.
Я так и сидел бы до вечера, если бы меня не нашёл мой «наниматель». Я не заметил, ка он подошёл, скорее всего из-за того, что местная обувь совершенно не издаёт шума, разве что солдатские сабатоны, но рыбаку они были не нужны.
–Как тебе? Нравится здесь?– Петер сел рядом со мной на ступеньку,– Создатель сделал почти всё сам, за шестьдесят лет непрерывной работы.
–Горы тоже сам насыпал?– я прищурил один глаз, пытаясь разглядеть собеседника,– и море выкопал?
–Нет, горы и озеро было,– рыбак хохотнул,– а вот все строения и сады – это уже он.
–Один? Я думаю, тут тысяча таджиков вкалывала,– я вспомнил как велись стройки у нас,– один… Круто, ничего не скажешь.
–Не веришь мне?– Петер продолжал спокойно смотреть на меня,– А какой сейчас год на земле?
–Какой год?– Я помрачнел,– третий год войны, две тысячи тридцать пятый, чтоб его.
–А сейчас на земле был бы две тысячи восемьдесят восьмой,– как-то буднично произнёс Петер,– как тебе такой расклад?
–Как это восемьдесят восьмой?– Я окончательно открыл глаза и уставился на викинга,– откуда ты знаешь?
–Знаю, потому что я сам умер в две тысячи восьмидесятом,– Петер продолжал оставаться таким-же серьёзным и никак не выдавал своим поведением какой-то неправды,– я был достаточно глуп, чтобы пойти в шторм спасать сети, и вот теперь я здесь.
–То есть это не байки? Мы на самом деле все умерли и теперь в другом мире?– я почувствовал, как по моей спине прошли мурашки и похолодели ноги,– Это правда?
–Правда, и я очень рад тому, что это так,– Рыбак встал на ноги и упёрся взглядом в озеро,– сейчас мы можем дышать, ходить, заниматься любимым делом, спать с женщинами и даже родить детей, вместо того чтобы гнить где-то там и больше ничего не чувствовать.
Мне не хотелось ни чего говорить. Викинг был абсолютно прав, если после смерти есть возможность родиться ещё раз, и при этом помнить всё, то это лучшее, что может произойти с человеком после смерти. А значит нужно постараться откинуть все сомнения и начать жить заново. Я вновь здоров, силён и мне не нужно тащить свой корд неизвестно куда, где меня, возможно смешают с землёй, теперь я могу просто жить! И это на самом деле круто!
–А чего нужно делать?– я вспомнил, что мне предлагалось поработать в рыбацкой артели,– где артель-то? Тут вон только казарма какая-то.
–Это не казарма, это здание артели,– усмехнулся Мастер,– пойдём, я тебе всё покажу и определю тебе место.
Он повёл меня к двухэтажному сооружению, в центре которого было видно арочную, двустворчатую дверь. Слишком круто, чтобы быть просто рыболовной базой. Только сейчас я определил, что дверь тоже вырезана из мрамора, да ещё и с вычурным узором. Дверная коробка тоже вся резная, как будто в церкви.
–Извините, Мастер, а зачем делать всё с таким пафосом?– я осматривал рисунок на коробке, символизирующей играющих рыб, плывущие корабли, заброшенные сети и много чего ещё,– по проще нельзя было