Вторая школа — миграционная, продвигающая теорию бродячих сюжетов. Т. Бенфей и М. Ландау отрицали принципиальную возможность самобытности фольклора, считая, что все сюжеты в конце концов прямо или косвенно заимствованы из единого первоисточника. Ключевые механизмы включают массовые миграции народов, торговые пути, военные завоевания. Но на вопросы о том, как появился тот самый первый миф и откуда тогда пришла мифология в изолированные культуры, эта школа не отвечает. Углубленным изучением путей миграции мифов занимается финская или историко-географическая школа, которая пытается на практике обнаружить тот самый первоисточник мифологических сюжетов. На сегодняшний день эта школа утверждает, что древнейшая сказка на земле — это кузнец и черт, сюжет которой нам хорошо знаком по циклу рассказов Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Ю. Крон утверждает, что сформировалась она в IV тыс. до н. э. Именно представители этой школы создали знаменитый индекс сказочных сюжетов ATU. Сегодня инструментарий этой школы дополнился методами Digital Humanities: машинным анализом количественных и качественных показателей текста, автоматическим поиском общих образов, мотивов, героев в разных культурах и возможностями искусственного интеллекта.
Третья школа — эволюционистская. Ее представители Э. Тайлор и Дж. Фрэзер выдвинули теорию самозарождающихся сюжетов, согласно которой сходные явления в фольклоре объясняются едиными психическими, культурными и социальными механизмами, существующими на сходных стадиях культурной эволюции. Когда мы слушаем китайскую поэзию о любви, дружбе, предательстве или мести, нас совсем не удивляет тот факт, что древние китайцы чувствуют и действуют примерно так же, как восхищался и ненавидел бы современный человек. Мы прекрасно понимаем мотивы и переживания героя другого времени и культуры просто потому, что они часть нашего биологического существа. Так и с мифами, они такая же органическая часть человеческого бытия. На базе этого подхода появляются различные психологические и когнитивистские школы, представители которых, такие как П. Буае, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Г. Юнг, Л. Леви-Брюль, пытаются объяснить мифы через архетипы, законы коллективного творчества и бессознательное, а также через современные возможности исследований мозга, например при помощи нейровизуализации (КТ, МРТ мозга). Миф о громовержце со змеем тогда будет интерпретирован как подсознательный страх человека перед настолько непохожей на него и неоформленной змеей.
Четвертая школа — историческая. Она утверждает, что мифы и сказки основаны на реальных событиях прошлого. Именно к ней принадлежал знаменитый археолог Г. Шлиман, который был уверен, что «Илиада» — не легенда, а хроники реально произошедших событий; что Троя — не мифический, а существующий город. И он был прав. К этой же школе принадлежат сторонники библейского буквализма и максимализма, которые до сих пор пытаются обнаружить следы Великого потопа или исхода евреев из Египта. Эта школа описывает миф о борьбе громовержца со змеем как рефлексию на тему древней битвы двух воинств. Похожего подхода придерживаются функционализм и социологическая школа, считающие, что мифы и сказки — это отражение и обоснование текущих социальных структур, норм, правил поведения, они нужны для поддержания общественного порядка, стабильности, сохранения и воспроизводства существующего уклада (Э. Дюркгейм, Б. Малиновский).
И последняя из крупных школ — структурализм. К ней относятся К. Леви-Стросс, В. Я. Пропп, которые утверждают, что все мифы построены по единой структуре или матрице, которая внешне украшена разными образами и героями, но в сути своей не изменяется. Для В. Я. Проппа это структура волшебной сказки (или мономифа — термин, принятый в западной литературе), в которой герой проходит инициацию, чтобы стать членом взрослого коллектива, а для К. Леви-Стросса — наблюдаемые человеком бинарные оппозиции, разрешающиеся через внедрение промежуточного элемента (подробнее обсудим в главе об обрядах осенне-зимнего цикла).
Особняком стоит ритуализм, ярким представителем которого является Дж. Фрезер. Последователи этой школы считают, что миф вторичен по отношению к ритуалу и появился как его рефлексия и попытка объяснить. А ритуал, в свою очередь, возникает как результат установления причинно-следственных связей (часто — ложных и случайных) между действиями человека и изменениями в природе (магия). У. Буркерт говорит о ритуале как о механизме снижения тревоги через стереотипные действия, создающие иллюзию контроля над непредсказуемыми аспектами бытия.
Таким образом, один и тот же миф можно рассмотреть с разных сторон, причем многие интерпретации могут и не противоречить друг другу, а являться наложением образов. Например, в культуре уже существует миф о борьбе громовержца со змеем, а победа над вражеским войском воспринимается как земная битва, отражающая небесную. Если классические школы, о которых мы говорили выше, стремились к глобальным эксклюзивистским теориям, то современные исследования характеризуются междисциплинарностью, синтезом методологий и отказом от универсальных объяснительных моделей. Самой неожиданной тенденцией стала активная разработка математического аппарата для анализа текстов.
Классовая система общества
Общество, вероятно, делилось на три класса: жрецов, воинов и земледельцев. Подобное разделение сохранилось в современной Индии, но классов, или варн[13], здесь уже четыре. Четвертая варна — шудры[14], низший класс рабочих, образовалась позже из завоеванных автохтонных народов Индостана.
Подобно тому как праиндоевропейское общество делилось на три класса, божественный пантеон также строился на трех ключевых фигурах, каждая из которых была покровителем одной из социальных групп. Бог-судья, он же, как правило, бог неба, был связан со жречеством, бог войны — с воинами, а бог плодородия — с земледельцами. Наиболее ярко эта троичность сохранилась в римском пантеоне, ее отголоски присутствуют и у славян.
Трехчастная структура пантеона по Ж. Дюмезилю
Существует и другая точка зрения. Советские лингвисты Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов считают, что праиндоевропейцам был свойственен дуалистический принцип социальной организации (жрецы и воины-земледельцы). Аргументом в их пользу является целый пласт мифов о близнечном культе, инцесте божественных близнецов, противостоянии двух типов богов, двух мифических правителей или кланов, например Пандавов и Кауравов из индийского эпоса Махабхарата. Об этом свидетельствует и то, что божество, отвечающее за плодородие, также является богом воинов, как Перун, Тор или Индра.
Возможно, обе классовые теории верны. Просто двухчастная система более архаична, и со временем из-за диверсификации труда и социального расслоения профессиональных воинов и земледельцев она переросла в трехчастную.