29 мая 1610 года царь Василий Шуйский особыми грамотами пожаловал Максиму Яковлевичу, Андрею Семеновичу и Петру Семеновичу Строгановым почетное звание «именитого человека». «Будучи у Соли Вычегоцкия, – говорилось в грамоте, пожалованной Петру Семеновичу, – он, Петр, в междоусобную брань и во вражью смуту нам (государю) служил и прямил во всем, и от Московского государства не отступил, и к польским, и к литовским людям, и к русским ворам не приставал…, а против воров стоял крепко, без всякого позыбания, и ратников многих на нашу службу посылал, и Поморские, и Пермские, и Казанские городы от шатости укреплял; да у него ж иманы у нас на Москве и по иным городам многие деньги и даваны служилым людям на жалованье. И за те его службы и радение мы Петра Семеновича пожаловали, велели писати ему изо всех приказов и в наших грамотах и в наказах с вичем…»[19]. Всем боярам, наместникам, воеводам, дьякам и приказным людям было велено «его, Петра, и детей, и племянников, и людей его, и крестьян не судить ни в чем; а кому будет до них дело, и их сужу яз, царь…».
Никита Григорьевич Строганов стал «именитым человеком» чуть раньше – в феврале того же года. Также в 1610 году Василий Шуйский дал приказным людям Устюга Великого и Соли Вычегодской грамоту с повелением выдать из государственной казны (из четвертных доходов)[20] Максиму, Никите, Андрею и Петру Строгановым на их соляные промыслы «денег сколько надобно» за службу во многих городах во время смуты. Известно, что никто из Строгановых этой царской милостью не воспользовался.
Строгановы были единственными «именитыми людьми» в российской истории. С одной стороны, титул был непонятным – «ни рыба, ни мясо, ни кафтан, ни ряса», а с другой, какой еще род мог похвастаться уникальным титулом? Можно предположить, что если бы положение Василия Шуйского было прочным, Строгановы получили бы от него боярский титул, которого они, вне всяких сомнений, заслуживали. Однако Шуйский поостерегся лишний раз раздражать бояр, возвышая «незнамо кого» до их уровня, вот и пришлось придумывать «именитых людей».
Положение Строгановых упрочилось еще сильнее после того, как в феврале 1626 года женой царя Михаила Федоровича Романова, взошедшего на престол в 1613 году по воле Земского собора[21], стала Евдокия Лукьяновна Стрешнева, которая вроде как приходилась Строгановым четвероюродной теткой (к сожалению, детали этого родства остались неизвестными). Впрочем, основой основ для Строгановых были не родство с царем или титулы, а богатство и готовность ссужать правителей деньгами. «О том бы вам не поскорбети, в кою пору в государеве казне деньгами и хлебом скудно, и вам бы в те поры государю послужили, взаймы деньгами и хлебом и всякими запасы государя ссудити и тем ратных людей пополнити и против неприятелей нашей и государевых недругов и изменников охрабрити, – писал Михаил Федорович в грамоте, данной Строгановым вскоре после своего воцарения. – А как в государеве казне денежные доходы и хлебные всякие запасы в сборе будут и царское величество вас пожалует те деньги и за хлеб и за соль и за всякие товары, что вы с себя ныне дадите, велит заплатити из своей царские казны тотчас безо всякого перевода. В том мы вам свидетели и порутчики. И вера ваша к богу, к государю и ко всей земле, службе и истинное раденье достойно похвалы и удивления будет». В ответ на этот призыв Максим Яковлевич, Никита Григорьевич, Андрей Семенович и Петр Семенович дали царю три тысячи рублей – не так уж и много в сравнении с тем, что получал от них Василий Шуйский, но и времена уже настали другие, поспокойнее. А в часы испытаний Строгановы по-прежнему проявляли великую щедрость. Так, во время русско-польских войн 1632–1634 годов и 1654–1657 годов они ссудили правительству безвозвратно (!) четыреста двенадцать тысяч рублей. Если сравнить суммы экстренных налогов, которыми при Михаиле Федоровиче обкладывались тогдашние олигархи, то пятая часть этих платежей приходилась на представителей дома Строгановых. Иначе говоря, богатство Строгановых составляло пятую часть всех крупных состояний государства.
В Соборном Уложении 1649 года царя Алексея Михайловича, сына и преемника Михаила Федоровича, Строгановы упомянуты в статье девяносто четвертой десятой главы: «А будет кто обесчестит имянитых людей Строгановых, или гостя, или гостиные и суконные и казенные и черных сотен и слобод и городовых посадских людей, или ямщиков, или дворцовых сел и черных волостей крестьян, или боярских людей, или помещиковых и вотчинниковых крестьян, или гулящих людей, а по суду или по сыску про то сыщется допряма, и им правити за бесчестье. Строгановым по сту рублев человеку; гостю по пятидесят рублев человеку; гостиныя сотни большой статьи по дватцати рублев человеку; средней статьи по пятинатцати рублев человеку; меньшой статьи по десяти рублев человеку; суконныя сотни большой статьи по пятинатцати рублев человеку; средней статьи по десяти рублев человеку; меньшой статьи по пяти рублев человеку, казенныя слободы по пяти рублев человеку; черных сотен и слобод и посадским тяглым лутчим людем по семи рублев человеку; средним по шти рублев человеку; меньшой статьи по пяти рублев человеку; ямским охотником по пяти же рублев человеку; дворцовых сел и черных волостей государевым крестьянам по рублю человеку…»[22]. Таким образом Строгановы, относившиеся к «элитному» купеческому сословию гостей, были поставлены в особое положение – им за бесчестье полагалась двойная компенсация.
Деятельность Строгановых не ограничивалась добычей соли, торговлей и железнорудным делом. Работников нужно было снабжать хлебом насущным, так что волей-неволей приходилось вести обширное сельское хозяйство, которое стало еще одной сферой строгановской торговли, поскольку излишки продавались на сторону. Возможно, сейчас кто-то из читателей подумал: «А не проще ли было покупать продовольствие?» Но в XVII веке, на окраине Русского государства рыночные отношения были развиты слабо. Далеко не всё необходимое можно было купить, а то, что предлагалось, стоило дорого. На пустующие земли Строгановы привлекали крестьян различными льготами, в частности, освобождением от государственных