* * *
В 1975 году, когда Брежнев заявил о «разрядке», в «Молодой гвардии» молнией выпускали брошюрку. Засадили за эту работу меня. Поскольку я беспартийный, поставили надо мной зав. комсомольской редакцией Сашу Давидюка, спущенного к нам в издательство из ЦК ВЛКСМ. Тот отыскал где-то отзыв Сергея Бондарчука. «Украинец! Надо его поставить», – заявил Саша. Не поленился, приехал к 7 утра в издательство, но текст не вмещался. Стал сокращать. Отправил в набор. Когда я приехал, принесли гранки. И такая ахинея вышла – он сам обалдел. А я взял ту заметку, убрал эпитеты и пару банальностей и как-то все складно получилось. Правда, уже поздно было, и Бондарчука просто-напросто выкинули. Не в этом дело – оказывается, для такого элементарного дела, как сокращение, тоже нужны какие-то природные способности.
* * *
Почему-то из лермонтовского «Бородина» чаще всего всплывает из памяти это:
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Может быть, потому, что очень уж красива такая смерть. Да ведь не только смерть – сколько покалеченных на всю оставшуюся мучительную жизнь оставляют за собой великие битвы. До сих пор помню изувеченных нищих в послевоенных электричках. И помню, как милиционер увещевал одного из них:
– Ты же советский офицер! Ну, как не стыдно!
Потом их всех смело, десятилетия спустя прочитал рассказ Нагибина о Валааме, куда всех калек с глаз долой свезли умирать. Ох, и досталось же тогда Юрию Марковичу! Великую государственную тайну раскрыл. Это вслух. А тихим шепотом придавили цензора, который упустил.
* * *
В свое время много шуму наделала статья Виктора Ерофеева «Поминки по советской литературе». А если разобраться, советской литературы-то и не было. Была русская литература, созданная в советское время. Что советского было в «Тихом Доне» (кто б его не написал), в сочинениях Андрея Платонова, Василия Гроссмана, Юрия Трифонова и Юрия Казакова? Конечно, советская власть создала своей свирепой цензурой массу препон для нормального развития литературы, но сопротивление выработало эзопов язык, целую систему подтекстов. С ростом языка эзопова развился и язык литературный. А с падением эзопова языка исчез азарт, писатели не то что онемели, но как-то подвяли. Зато поэзия, требующая легкого дыхания, двинулась к расцвету. Правда, на печатные страницы хлынули сотни рифмующих, но время само разберется, кто зван, а кто избран.
Вечность занимается разбором литературных завалов. Извлекает из глубин письменных столов одни тексты, сбрасывает в мусорные корзины тысячи других. Временами возникает иллюзия, будто литература вот-вот умрет, но вдруг, прервав звуки «Lacrimosa», возникает невесть откуда то роман, то цикл гениальных стихов…
* * *
«“Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте”. Но братцы не милосердовали».
Лев Толстой. «После бала».
Что-то мне подсказывает, что этот пассаж из толстовского рассказа очень точно характеризирует наше время. Беспощадное к врагам, назначенным в администрации президента холуями, чутко улавливающими малейшее движение бровей суверена. А его уже совсем понесло со скоростью, опережающей мысль. Это от безнаказанности и иллюзии, что его власть вечна.
* * *
Шутки истории с «литературой». Прообразом Воропаева в «Счастье» Павленко был тогдашний главарь коммунистов Крыма Медунов, прославившийся баснословной коррупцией в до сих пор самом криминальном Краснодарском крае. А адвокат Дина Каминская рассказывала мне, что защищает проворовавшегося героя романа Кожевникова «Знакомьтесь, Балуев!».
* * *
Возвращались из соседней деревни Мозгово со званого обеда, съехали с асфальта на ухабистый проселок, и жутковатое зрелище предстало нашим глазам: дрожащее зарево пожара. Деревня? Лес? На том берегу Волги? На нашем? Различить за густыми зарослями ирги и калины невозможно. Наконец, вырвались в открытое пространство.
Слава тебе, Господи! Никакой не пожар. Над самым горизонтом неправдоподобно низко роскошным красным шаром горела Луна. Вообще-то ее место – в небесной выси над головой, цвет ее или желтый, или серебристо-белый. Но и с заходящим солнцем не спутаешь: знакомые очертания лунных гор были на своих местах.
* * *
Московский городской министр культуры добавил: надо позакрывать библиотеки. Не хватило эрудиции процитировать Грибоедова: «Собрать все книги бы, да сжечь».
* * *
В театре Моссовета поставили «Дион» Л. Г. Зорина. Пьеса, написанная в годы застоя, многажды тогда запрещавшаяся, сейчас прозвучала гораздо актуальнее, есть реплики, будто вчера написанные. Иные слова императора – будто прямые цитаты высказываний Путина. Многие стороны коммунистического правления повторяются в изуродованных формах (а какими уродскими они были тогда – надо умудриться изуродовать уродство). Публика была почти равнодушна, она не прочитывала подтекста. Это из-за равнодушия к собственной судьбе. Ее даже раздражают попытки плетью перешибить обух. И эти люди сверкали глазами в 1989, 91-м годах…
* * *
Замглавы президентской администрации Володин высказался недавно: «Россия – это Путин, Путин – это Россия». В пьесе Зорина, написанной в 1965 году: «Домициан – это Рим, Рим – это Домициан». В публике мало кто просек.
Почему-то сейчас атмосфера мрачнее, чем в 1965. Или я тогда был моложе на полвека. Нет, дело не во мне одном.
* * *
Реакционный держите шаг,
Неугомонный не дремлет враг.
К этому сводится позиция президента на его пресс-конференции.
Министерство культуры он считает силовым и потому сам, а не премьер-министр, как положено по Конституции, назначил надзирать над ней мракобеса и отпетого начетчика Мединского.
* * *
Редактором я был. А вот мог бы быть цензором, как уважаемый Иван Александрович Гончаров? Даже если б загнала туда безработица, долго б не удержался.
Впрочем, и не взяли бы. Рожей свободолюбивой не вышел. Несколько раз, устраиваясь, не проходил фейс-контроль. В «Профиздат» даже младшим редактором не взяли. Да и в «Молодой гвардии» три месяца мурыжили, прежде чем принять.
* * *
Вчерашний поход Алёны в магазин. Даже продавщицы в шоке: цены взлетели в полтора, а то и в два раза. И это только начало расплаты за аннексию Крыма и танки на Донбассе.
* * *
Историческая странность. Драконы и Змей Горыныч свидетельствуют о том, что человечество успело зацепить глазом динозавров и птеродактилей. Но мамонты, которые исчезли куда позже, бытуют лишь в преданиях северных народов.
* * *
Почему-то в России самые ярые атеисты – из поповичей и выпускников духовных училищ и семинарий. Видимо,