За это «Лежек» иногда хочется всечь. Достало.
- Прекрати меня так называть, - рявкаю, выходя в коридор. Сую ноги в видавшие виды мокасины и направляюсь к двери.
- Да что случилось-то? – не выдерживает Арина.
- Жена потеряла сознание. Разбилась сильно. Везут в реанимацию. Я еду в больницу, - с трудом выговариваю каждую фразу и все еще не верю в случившееся.
- Бывшая жена? Ты же с ней не живешь! – уточняет зачем-то Арина.
- Жена настоящая. Мы не разведены. Просто живем отдельно, - поясняю я.
На кой хрен, спрашивается?
- Слушай, зайчик, - подбегает ко мне Аришка. Становится на цыпочки, норовя поцеловать в нос. – Если она умрет, ну жена твоя, мы тогда сможем пожениться? Да? – хлопает глазками. – Я же люблю тебя…
«Все вы так говорите!» - усмехаюсь мысленно.
Спускаюсь в подземный паркинг. Щелкаю пультом, в душе не ведая, где Юра, мой водитель, припарковал мой личный Крузак. И когда машина весело подмигивает мне фарами, выдыхаю. Хоть искать не пришлось.
Сажусь за руль. Врубив тяжелый рок, выезжаю на проспект и со всей дури гоню в больницу.
«Ксю, давай, держись!» – прошу мысленно. А сердце уже чует беду и колотится как ненормальное. Не зря же мне Лена моя снилась. Ангел-хранитель мой.
Усталый мозг долгие годы прокручивает разные варианты той самой давней и неотвратимой беды, крутит шестеренки и до сих пор никак не может найти ответа. Что это вообще было? Кто меня подставил и зачем?
Одно знаю точно, зря тогда отпустил Ленку. Молодой баклан был. Растерялся. А надо было запереть, уговорить. Все что угодно. Но не отпускать. И жениться на ней, а не на Оксане. Назло всяким уродам, разлучившим меня с любимой.
Заезжаю на территорию клиники. Бросаю тачку с ключами на стоянке. А сам бегу в приемный покой. Оглядываюсь по сторонам.
Навстречу поднимается Сашка. Хмурый, нахохлившийся. Юный кабан-переросток.
- Пап, - тычется мне в плечо как маленький.
- Все будет хорошо, - на короткий миг прижимаю сына к себе. Вызваниваю Демина. И жду, косясь на икону над дверным проемом. Мне бы помолиться сейчас. Только я не умею. Не верю я в высшие силы. Если б они были, разве могли разлучить нас с Леной?
С любимыми не расставайтесь. Так кажется. Но у нас не получилось. Всю жизнь люблю одну. А живу с другой. И сейчас за ту, другую волнуюсь больше, чем за себя. Мать моих детей все-таки.
- Состояние критическое. Внутреннее кровоизлияние, - бросив короткое «здравия», докладывает Демин. Хирург от бога. Другого такого в нашей области хрен найдешь.
- Она в сознании? – спрашиваю хрипло.
- Да, в полном. Мы ввели обезбаливающее. Нужно оперировать. Но Оксана Петровна тебя зовет, Олег Иваныч. Ты уж зайди. Прикажи.
- Да, конечно, - киваю поспешно. Надеваю белый халат и шапку. И на всех парах пру за Деминым.
Оксана, идиотка драная, что же ты наделала? Как умудрилась из навороченной кухни в реанимацию угодить?
Бывшую жену я не люблю и не любил никогда. Но благодарен ей! За все благодарен. Сыновей она мне с разницей в десять лет родила. По самым дальним гарнизонам за мной моталась. Преданная, тихая была. Всегда с борщом наваристым ждала и с котлетами. А я…
Пользовался ее любовью и ничего не давал взамен. Обеспечивал, конечно, полностью. И на этом все. Не семья, а какое-то продолжение службы, где я – начальник, а жена – рядовой.
«Давай, Ксюха, не глупи», - на ходу придумываю домашнюю заготовку. И войдя в предоперационную, стискиваю зубы. Я много видел раненых и двухсотых. Но бл.ть, жена! Как она угодила в реанимацию. Надо разобраться. Все же нормально было!
Оксана лежит на каталке бледная как полотно. На лице запекшиеся кровоподтеки. На голове тугая повязка. Кровь остановили и слава богу!
- Как же так, Ксю? – склонившись над каталкой, оттираю кровь с лица жены. Хочу сказать еще что-то. Подбодрить, но Оксана хватает меня за руку.
- Олег… Прости меня. Прости, умоляю! Чувствую не увидимся больше, - еле слышно шепчет она непослушными губами. – Тогда все было подстроено. Какой-то большой человек захотел вашу с Леной свадьбу сорвать. Разлучить вас навсегда, - выводит жена непослушными губами.
- Потом расскажешь, - мотаю головой. А внутри словно тугая пружина сжимаются нервы от застарелой боли. Все-таки, она замешана. Оксана моя. Я-то вначале думал, что мы с ней по пьяни Сашку заделали. – Помолчи сейчас. Дай врачам возможность начать работу, - уговариваю негромко. А у самого в груди разливается адское пламя. Найду каждого причастного и накажу. Благо сейчас ресурса хватает. А потом к Ленке поеду. Все расскажу. Пусть хоть теперь поймет, что я не виноват. Лишь бы выслушать согласилась.
- Нет. Нет у нас потом, Олежка, - твердит Оксана. – Тебя тогда специально опаивали. И потом я приходила. Понял?
- Нет, ничего не понимаю, - рычу сатанея. – Кто за этим стоял? Ты знаешь? – кладу руки на плечи. И за малым не встряхиваю жену.
- Нет, не знаю. Мне не говорили, - всхлипывает она. – Спроси у Трехглазого. Он был в теме. Это он мне предложил. А я согласилась как дура. Нравился ты мне. Прости меня. Ладно? – шепчет еле-еле. А из глаз уже бегут слезы.
Утираю их ладонью, приглаживаю волосы и шепчу, хотя хочется заорать в голос.
- Простил тебя, Ксю. Давно простил. Ты только не сдавайся, пожалуйста. Нам с тобой еще надо пацанов женить и внуков воспитать, - сжимаю тонкие безжизненные пальцы.
- Теперь ты сам, Олег, - слабо отзывается она, прикрывая глаза. А я поворачиваюсь к стоящему неподалеку Демину.
- Денис, сделай что-нибудь.
Глава 4
– Слышь, Гусь, – зовет меня по позывному Демин. Старая привычка. Не вытравишь.
Поднимаю на него усталый взгляд.
– Она жива? – спрашиваю с надеждой. Оглядываю приемный покой шалым взглядом. Сколько я тут просидел? Часа три, не меньше. Все о Лене думал, а надо было за Оксану молиться.
– Да, все хорошо, – кивает знаменитый на всю округу хирург. – Угрозы жизни нет. Состояние стабильное.
– Спасибо, брат, – киваю устало. Голова раскалывается от бессонной ночи и Оксанкиных признаний.
Почему я сразу ничего не проверил? В душе поднимается та самая темная муть, колыхавшаяся годами. Да