Христос направляется обратно к своей машине.
— Давай я тебе вещи Викины отдам, и мы поедем, — говорит мне Зоя.
По её виду понятно, что она мне не поверила, но приставать ко мне с вопросами ей некогда.
Мне отдают сумку с вещами племянницы. Зоя и Юра садятся в машину, а мы с Викой машем им вслед рукой.
— Ну, что пошли ко мне? — спрашиваю я племяшку.
— Ага! — соглашается она, — Клар, а ты поможешь мне поделку на конкурс сделать? У нас в понедельник конкурс еще будет. На самое необычное угощение к Новому году.
— Помогу, — охотно соглашаюсь я.
Глава 15. Не спать! Печь печенье! Еловое!
Клара
Ребёнок в пять лет способен закружить роту взрослых. А у меня в распоряжении роты нет — только я сама. Вика — девочка энергичная. У нас это семейное. Поэтому следующие несколько часов я не вспоминаю даже о том, что я есть как самостоятельная единица. Не то, чтобы вспоминать про Шейгера.
Наконец, когда моя квартира перевёрнута вверх дном, племяшка решает, что неплохо бы посмотреть мультики. Я уже согласна на всё, лишь бы иметь возможность сходить в туалет, чтобы Вика не барабанила мне в дверь, и чтобы выпить свой остывший несколько часов назад чай. Сажусь на стул на кухне, вцепляюсь в бокал с чаем, как в спасательный круг, и раздумываю, как справляется со всем этим сестра. А они с мужем ещё и о втором ребенке подумывают. Героические люди, однако. Мне вот от одной Вики временами хочется сбежать — и так, чтобы меня не поймали.
Раздумывать мне долго не дают. Телефон, который я положила на стол рядом с бокалом, дзинькает оповещением.
Открываю и вижу, что это сообщение. И не одно.
Это Христос Александрович… Изволили рассердиться.
"Отчёты?!"
"Начальник?! Христос Александрович Шейгер?!"
Имя, что ли, своё забыл? Зачем переспрашивает? Да еще с вопросительным и восклицательным знаками? Опять поскользнулся? Эх! Чудо садовое…
"Новый?!"
Продолжал буйствовать… А я эти сообщения даже не видела — я пыталась уцелеть и за Викой усмотреть. Непростое занятие, кстати. Особенно, если совмещать.
Из последнего. Как раз то, что привлекло моё внимание.
"А ничего, что со мной в одной кровати дрыхла ночью?!"
И если бы это было всё!
Практически точно такие же сообщения приходили от Зои. Практически в то же самое время.
"Отчёты составляли?!" "Серьёзно?!"
"Начальник?!" "Христос Александрович Шейгер?!"
"А он правда Христос?"
"На самом деле — Христос?!"
"И он — твой новый начальник?!"
"А он — симпатичный… И богатый… И уси-пусенька такой!"
Часто моргаю, читая всё это. Чего они от меня хотят-то оба?
Отвечаю сначала обиженному уси-пусеньке.
"А чего ты хотел-то, я не пойму? Чтобы я своей сестре и её мужу битый час объясняла, как мы с тобой ночью дрыхли?!"
И следом пишу сестре.
"Зоя! Не суйте нос не в своё дело! В столице нашей Родины, говорят, любопытные носы любят отрывать. Правда, Варварам. Но мало ли…"
Без всякого промедления и жалости одновременно меня настигают два сообщения от разных адресатов.
"Коза!"
"Коза!!!"
С тремя восклицательными знаками от Христоса.
Но он на нём не успокаивается.
"ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА!"
Это еще одно.
И еще одно.
"Жду вас на работе, Клара Ивановна".
Всё это заставляет меня крепко призадуматься.
Но недолго.
— Кларочка! — зовёт меня Вика.
И голос звучит у неё странно. Малость придушенно, я бы сказала.
Подрываюсь с места. Опрокидываю бокал с чаем. Хорошо, что всё почти выпила.
И бегу в гостиную, где оставила ребёнка за мультиками.
Вижу картину маслом. Вика, став практически на мостик, удерживает от падения мой телевизор, из которого "Щенячий патруль" вещает что-то про спасение.
— Да… Вика! — рявкаю я.
Но параллельно, конечно, бросаюсь ей на выручку. Примерно, как весь "Щенячий патруль", вместе взятый.
Подхватываю телевизор, впихиваю его на место, где он стоял до этого. Подхватываю Вику, выпрямляю её в более удобное положение.
— Это что такое было? — свожу грозно брови на переносице.
Вика отступает от меня на несколько шагов, распахивает свои глазки пошире, сжимает ладошки на груди и отвечает:
— Тётя Клара! Там пыль была. На телевизоре. Пыль-то вытирать надо. Так бабушка всегда говорит. Детям чистота нужна!
Несколько секунд ловлю ртом воздух. От такой-то наглости.
— Там чисто было! — они, что, с Христосом сговорились?! — Я только недавно убиралась! А если ты будешь бедокурить, то…
Племяшка делает еще несколько шагов назад — я так подозреваю, чтобы дать мне возможность опомниться, если я всё же решусь на физическую расправу.
— И что ты мне сделаешь? — еще и бровку так задирает… Что непременно хочется по жопке вломить. Ремешочком.
— Вика-а-а! — уже почти рычу я.
— Ладно… Ладно… Я буду хорошо себя вести… — она примирительно поднимает обе свои ладошки вверх, в знак того, что сдаётся.
Но это только на словах. На деле же… У меня очень насыщенные выходные.
В результате которых я засыпаю вечером воскресенья на столе кухни. Где-то в 20:45. Как раз, когда раньше передача "Спокойной ночи, малыши!" начиналась.
Всё! Я больше не могу! Завтра в садик!
Но не тут-то было…
В этом неудобном положении, которого я не замечаю, я провожу ровно десять минут.
Потом меня трясут за плечо.
— Мммм, — мычу я, переворачиваю голову на другой бок и продолжаю спать.
Меня снова трясут.
— Мммм, — снова издаю я тот же возглас и, кажется, пытаюсь отмахнуться рукой.
И снова — не тут-то было.
— Что "мммм"?! Мы поделку забыли сделать! — громко, в самое ухо заявляет мне племяшка.
С трудом,