— Пора тебе понять, что каждое твое действие имеет последствие. И не только для тебя. То, что произошло — твоя вина, верно. Но ответит за нее он, — объясняю спокойно.
Мужик падает на землю, и охранник пинает его под ребра, после чего смотрит вопросительно на меня. В глазах охранника вопрос — как далеко он должен зайти?
Я морщусь. Да пусть себе живет. Сломанные ребра, пара выбитых зубов, отбитые почки — должен усвоить урок.
Переступаю через мужика на земле, чтобы вернуться обратно в ресторан. Анастасию веду за собой, не отпуская ни на миг.
Мы проходим через зал к главному выходу. Там уже ждет машина, заталкиваю девушку на заднее сиденье и сам сажусь напротив нее.
Анастасия забивается в угол. Смотрю на нее. Я все еще чертовски зол.
— Почему ты недовольна всем, что я делаю для тебя? — спрашиваю.
— Потому что ты делаешь это для себя, — выплевывает она. — Мне твоего ничего не надо.
— Значит, совсем ничего? — ярость клокочет внутри, опаляя сердце и мозги.
Резко подаюсь к девчонке. Она вскрикивает от испуга, но деваться ей некуда. Двери машины заблокированы, мы уже мчимся по улицам города. Еще немного — и будем дома.
Я хватаюсь за бретельку ее платья и дергаю на себя. Слышится треск, ткань рвется.
— Что ты делаешь? Пусти! — девчонка отбивается, машет руками, но я легко отвожу их в стороны. Мне ее удары, что слону дробина, даже не чувствую.
Под ее крики и жалкие попытки сопротивления срываю с нее платье. Анастасия в ужасе прикрывается руками. В широко распахнутых глазах страх насилия. Думает я ее прямо здесь и сейчас… И хотя злость возбуждает, сейчас я больше хочу ее проучить, чем поиметь.
Под платьем у нее простой хлопковый бюстгальтер и трусики. Белье куплено не мной, выдано еще в интернате. Повезло ей. Снова.
А вот туфли от меня. Наклоняюсь и стаскиваю их по одной с ее ножек. Ничего моего ей, значит, не надо. Отлично, пусть снимает. Я как раз заканчиваю, когда машина въезжает в ворота.
— Останови здесь, — приказываю водителю по внутренней связи.
От ворот до дома метров тридцать по хорошо освещенной территории. Самое то.
Открываю дверь и выхожу. Анастасия немного расслабляется, осознав, что насиловать ее прямо сейчас не будут. Я же наклоняюсь, хватаю ее за руку и тяну из машины.
— Но на мне ничего нет! — возмущается она.
— На тебе нет ничего моего, — поправляю ее. — Как ты и хотела.
Она икает от неожиданности, а затем переводит взгляд с меня на дом, прикидывая расстояние до него. Постепенно до нее доходит, что ей идти туда в одном белье. На улице тепло, не замерзнет. Зато наконец-то поймет, что злить меня плохая затея.
Дрожа всем телом, она делает первый шаг. Обхватывает себя руками, чтобы хоть как-то прикрыться. Охранники, водитель — все отворачиваются, никто не смотрит на девушку. Правильно. Им же хуже будет. Смотреть на нее имею право только я.
Анастасия опускает голову и быстро-быстро идет к дому. Тонкая, ладная, одни стройные ноги чего стоят. При взгляде на нее меня аж трясет. Мне мало только смотреть, хочу обладать. Трогать ее, брать снова и снова, чтобы стонала и выкрикивала мое имя до охрипшего горла. Это уже не страсть, а какое-то помешательство.
Анастасия взбегает по ступеням крыльца и скрывается в доме. Первый из трех дней, что она у меня выторговала, заканчивается тем, что я едва не приказал убить из-за нее человека. Что дальше?
Ася
Какое счастье, что я ношу свое белье! Никогда я еще так не радовалась такому простому факту. Будь на мне трусики, купленные Раилем, он бы и их сорвал. Ни секунды в этом не сомневаюсь.
Он же ненормальный! Псих! Заставил меня пройтись в одном белье на глазах у всех подчиненных. А среди них, между прочим, полно мужчин. Куда подевалось его чувство собственничества?
Впрочем, мне без разницы, что там творится в его больных мозгах. Куда больше меня волнуют собственные эмоции. Такого унижения я никогда не испытывала! А я, между прочим, выросла в интернате, где нежным фиалкам не место.
Но моя оскорбительная прогулка далеко не самое худшее. Перед глазами стоит тот мужчина, с которым я танцевала, а точнее то кровавое месиво, что от него осталось.
Я ведь даже имени его не успела узнать, а его чуть не убили из-за меня. Да-да, именно убили, я видела, что Раиль передумал в последний момент. До последнего не хотела верить, что он способен на такое.
Меня мучает совесть, буквально пожирает изнутри. Прав Раиль — это моя вина. Я должна была понимать, что играть с таким, как он, опасно. До этого вечера я все еще не до конца осознала, в какую передрягу угодила и насколько все серьезно. Такое свойство психики — преуменьшать значимость проблемы, с которой не можешь справиться. Защитная реакция организма. Она-то меня и подвела.
Добежав до своей спальни, я захлопываю дверь, но это такая ненадежная преграда. В любой момент сюда может войти он и делать со мной, что пожелает. Достаточно ли он меня наказал сегодня или считает, что я еще не усвоила урок?
Я закрываюсь в ванной. Там тоже нет замка, но теперь между нами хотя бы две двери. Я замираю и прислушиваюсь. Вздрагиваю от каждого шороха, но время идет, а в мою комнату никто не заглядывает. Неужели повезло и на сегодня все? Решил, что с меня хватит. Что ж, он прав, я определенно на грани.
Лишь спустя час решаюсь выглянуть из ванной. В комнате пусто и темно. Включаю свет и замечаю — что-то изменилось с утра.
Дверь шкафа стоит приоткрытой. Осторожно заглядываю туда, ожидая увидеть чуть ли не притаившегося там монстра, а то и самого Раиля, что намного хуже любого бугимена. Но вместо чудовища вижу ряд новых нарядов — платья, джинсы, блузки и брюки на любой вкус и случай. Кто-то забил шкаф новыми вещами моего размера. Все качественное, дорогое и модное.
При взгляде на это изобилие у меня вырывается нервный смешок. Как мне носить хоть что-то из этих вещей после того, что было сегодня? Идти куда-то с Раилем, зная, что в любой момент он может сорвать с меня одежду, потому что она куплена на его деньги. Это какой-то новый вид садизма.
Заглядываю в ящик комода, просто чтобы убедиться — белье он тоже купил. Вот уж