Все-таки хватаю пульт, но не переключаю канал, а делаю звук громче. Сердце так оглушительно колотится, что я плохо слышу диктора.
— В центре города вчера ночью произошел взрыв, — диктор уже орет на весь дом. Кажется, я перестаралась со звуком. — Как сообщает наш источник, взорвалась машина по предварительным данным принадлежащая крупному бизнесмену Раилю Алаеву. Это уже второй взрыв личного транспорта Алаева. В первый раз погиб его водитель. Есть причины предполагать, что в этот раз Раиль Баширович находился в машине во время взрыва. Алаев известен своими связями с криминальным миром…
На этом моменте я выключаю телевизор. Достал визгливый голос диктора. Вон и Леве не нравится, он уже всхлипывает.
— Тише, мой хороший, — шепчу ему. — Это все неправда. С папой все в порядке.
Говорю, а сама еле сдерживаю слезы. Я только поверила, что обрела семью. И снова ее терять? Несправедливо!
Зачастую лишь потеряв что-то, мы осознаем, как дорого оно нам было. Я в этом плане не исключение. Услышав новость о смерти Раиля, я испытываю всю гамму разрушающих чувств — ужас, панику, боль. Меня накрывает этой жуткой волной и утаскивает на дно.
Несколько часов я сама не своя. А потом, совладав с первыми эмоциями, остаток дня я смотрю телевизор. Одну новостную программу за другой. Я, как одержимая, выискиваю подробности случившегося.
И нахожу. В одной из передач диктор упоминает, что бизнес Раиля за месяц до его гибели перешел под управление другого человека. Он мог даже фамилию не упоминать, я и так знаю, о ком речь. Но диктор все же говорит — Протасов. Это его рук дело.
Сейчас я понимаю, как много Раиль отдал за сына. Буквально всё, что имел. И даже жизнь.
Но мне как теперь жить с этим?
Месяцем ранее. Раиль
— Подписывай, если хочешь увидеть сына, — Протасов подсовывает мне бумаги.
Читать смысла нет, я и так знаю, что там. Полная безоговорочная передача прав на весь мой бизнес Протасову. Он и правда потребовал всё.
— Ручку дашь? Забыл свою дома, — хмыкаю.
Протасов любезно протягивает мне ручку, и я, не раздумывая, подписываю документы. Недавно я понял кое-что — есть вещи важнее денег и власти. Любимая женщина… сын…
— Надо же, — Протасов удивлен. — Не ожидал, что ты, в самом деле, подпишешь.
Он поспешно забирает бумаги, пока я не передумал.
— Где мой сын? — спрашиваю и сразу предупреждаю: — Не вздумай юлить, иначе живым отсюда не выйдешь.
— Все, как условились. Мальчика передали твоему человеку. Позвони.
Я достаю телефон и набираю номер.
— Ребенок у нас, — отчитываются мне, и я отключаюсь.
Но расслабляться рано. Теперь уже мне надо уйти живым со встречи и забрать сына. Хотя прямо сейчас Протасов вряд ли рискнет от меня избавиться. Он сделает это позже, без свидетелей, когда у него будет железное алиби.
— Последнюю просьбу можно? Вроде умирающим полагается, — шучу по-черному.
— Говори, — важно кивает Протасов. Он настолько серьезен, что даже смешно.
— Дай мне сутки, чтобы собраться.
Он думает недолго, потом соглашается:
— Хорошо, у тебя сутки, чтобы покинуть мой город. Не уложишься, сам виноват.
Я молча встаю из-за стола. Не благодарить же Протасова, в самом-то деле. Он этот день мне дал, чтобы поглумиться, а не по доброте душевной. Хозяином себя почувствовал. Но чтобы он там ни вообразил, а город этот МОЙ! Моим был, моим и останется. Но Протасову пока рано об этом знать.
Ухожу со встречи и спешу к сыну. Не терпится его увидеть в первый раз. А когда действительно вижу, чувствую трепет и все не решаюсь взять его на руки. Боюсь, случайно сделать что-то не так, причинить боль. Я ведь только это и умею — причинять боль. А с детьми никогда не имел дела.
Но вот, наконец, забрав сына, сажусь с ним в машину. Лева сидит у меня на руках и смотрит пристально. Такой маленький, а уже такой серьезный.
— Поехали к маме, — говорю ему.
Самое сложное не найти сына, чтобы вернуть его Анастасии. Намного сложнее отпустить их. Вырвать с корнем из своей жизни двух самых дорогих мне людей. Это как вскрыть себе грудную клетку и вырвать сердце.
Я отвез Анастасию с сыном в купленный для них по подставным документам дом. Там они будут в безопасности. Без меня.
Замечаю, что снова называю ее полным именем. Простил? Нет, мне не за что ее прощать, она ни в чем передо мной не виновата. Скорее, это я осознал свои ошибки.
Уезжаю рано утром, пока Анастасия спит. Сбегаю. Потому что знаю — если она попросит остаться, я не устою. А мне нельзя быть рядом с ними. До тех пор, пока тварь Протасов на свободе, никак нельзя. Лишь убрав его, я могу быть уверен, что мои любимые в безопасности.
Таким, как я, редко перепадает что-то хорошее. Обычно наша жизнь полна мрака и боли. Чаще чужой, но порой и своей. А я посмел мечтать о большем и был жестоко за это наказан.
Теперь у меня одна цель — сделать все, чтобы Анастасия и Лев были живы и счастливы. Со мной или без меня уже неважно.
Спустя полгода. Ася
У меня есть Лева. Ради него я нахожу в себе силы жить дальше и даже улыбаться.
Каждый вечер я рассказываю сыну, каким чудесным был его отец. Лева пока плохо понимает, но ничего, он быстро растет, а я продолжу рассказывать. Он должен узнать Раиля.
Я часто, гуляя с Левой, пою ему по привычке колыбельную. Так и нахожу работу. Меня берут в местный дом культуры. Он совсем крохотный, зато со своим хором. Именно в хоре я теперь работаю. Учу детей петь.
Да, я мечтала петь сама, а не учить других, но новая роль мне на удивление нравится. У меня очень талантливые ученики. Работать с ними одно удовольствие.
Но если днем я еще могу отвлечься — на Леву, на работу, на домашние дела, то по ночам мне больно и одиноко, хоть вой. Моя постель слишком холодна и слишком велика для меня одной. Эта кровать для двоих. Зачем Раиль купил такую большую, если знал, что не вернется? Почему он бросил меня?
Иногда я ненавижу его. Негодяй! Подлец! Предатель! Он мог остаться, спрятаться здесь вместе со мной, никто бы не нашел. Но он предпочел уйти.
А в другой день я люблю его и скучаю так, что