– О ком?
– Надо же, Николас, у вундеркинда-всезнайки все-таки есть пробелы в образовании! Вот что, приходи завтра на лекцию поддержать меня морально. Может, даже узнаешь что-нибудь… А Скинские бумаги обсудим потом за ужином.
– Отлично, Клод. Со мной приятельница, можно ее привести?
– Ужин на троих.
– Когда у тебя лекция?
– В семь в Литтлтоне – ты ведь знаешь Национальный театр? Да что я, конечно, знаешь. Подойди к служебному входу заранее – и спроси меня.
– Звучит интересно.
– Надеюсь, так и будет, – ответил Бак.
Хансард повесил трубку.
Эллен сказала:
– Значит, завтра в Лондоне?
– Завтра в Лондоне, в Национальном театре. Он читает лекцию о ком-то, про кого я никогда не слышал.
– Значит, это кто-то малозначительный.
Хансард вдруг ощутил ее близость, ее тепло.
– Отвезти вас домой? – спросил он, не совсем понимая, что хочет услышать в ответ.
– Я думаю, что это очень джентльменское предложение, – сказала она.
Какие бы слова Хансард ни хотел услышать, это были не они.
До города они доехали молча. Эллен попросила высадить ее у бакалейной лавочки. Хансард слегка нервничал. Огорчил он ее? Обидел?
Черт возьми, одиноко ему, что ли?
Он проехал по Пиккадилли-серкус и дальше по Хеймаркет до офиса «Американ экспресс», там спустился в почтовый отдел и показал документы. Ему выдали толстое письмо. От Анны. Хансард погладил конверт и сунул в нагрудный карман, словно боялся, что его выхватят.
Он вернулся в отель, заказал в номер чайник чаю, дождался, когда его принесут, и только потом распечатал конверт. Внутри было письмо и еще один конверт, Хансарду на его адрес в колледже, но без марки.
Анна писала размашистым почерком:
Тебе приятно будет узнать, что я вытаскиваю из твоего ящика тонны рекламных листков. Если тебя это не порадовало, имей в виду, что я складываю их в каминный совок, и мое отношение к жарко пылающему огню (и тому, чем можно перед ним заниматься) с зимы не изменилось. Так что вот.
Прикладываю письмо от Пола Огдена (друга Рича). Подумала, что ты захочешь сразу его прочесть, и нет, я не открывала конверт над паром. Полу чертовски повезло, что я неревнива.
Тарелки, которые ты оставил в раковине, вымыты и убраны. Твоя постель не застелена, потому что я сегодня в ней спала. В моей меня никто не дожидался. Надеюсь, так же обстоят дела и у тебя.
А.
Хансард бережно сложил письмо и убрал в кармашек сумки. Затем распечатал второй конверт. Письмо было аккуратно напечатано на компьютере «Макинтош».
Уважаемый доктор Хансард!
Не знаю, помните ли Вы меня, но я играл в «Делателя королей» с Вами, Ричем и миз Романо несколько недель назад. Теперь я студент Валентайна. Мне тут очень нравится. Честно говоря, я думаю, что четыре года в нижних кругах ада лучше старших классов, но в колледже мне очень нравится.
Так или иначе, я хотел снова спросить, не согласитесь ли Вы стать моим научным руководителем. Мистер Маришал в деканате сказал (цитирую буквально): «Если Вы убедите Николаса Вас взять, то я был бы опасным буйнопомешанным, если бы стал возражать».
По правде говоря, я не знаю, что делают научные руководители в колледже. Мой руководитель в старших классах по большей части внушал мне, что я должен баллотироваться в ученический совет школы и прочую муть про верность традициям школы. Я ответил, что верность традициям школы привела нас к войне с Россией в 1918-м. Он не знал, что мы воевали с Россией в 1918-м. Думаю, картина Вам понятна.
Я знаю, что Вы занимаетесь научной работой и часто уезжаете, и, разумеется, я пойму, если Вы мне откажете. В любом случае, надеюсь увидеть Вас, когда Вы вернетесь из Англии, и надеюсь еще сыграть в «Делателя королей». Я уже завербовал Рича и двоих соседей по общежитию в мою команду и буду счастлив, если Вы присоединитесь.
Пол Огден,
с надеждой стать
Вашим протеже
Хансард покачал головой. Он знал Пола Огдена. Черт, восемнадцать лет назад он сам был Полом Огденом. Поступить из школы в колледж было все равно что выбраться из озера расплавленной серы на свежий и чистый воздух. Со временем понимаешь, что воздух вовсе не свежий и не чистый, но ощущение, пока оно не прошло, упоительное.
А раз он больше не будет ездить в командировки для Рафаэля, возможно, у него найдется время руководить студентом. Пожить чуть более спокойной жизнью.
Хансард, Анна и Пол. Мгновенная нуклеарная семья. Или добавить Рича, Шена, Боба и еще несколько студентов, регулярно бывающих у него. Может, они тоже – Школяры ночи?
Последняя мысль все испортила. Хансард убрал письмо Пола вместе с Анниным и заснул не то чтобы сладким, но и не беспокойным сном.
Слейден поднялся в отдельный кабинет захудалого хэмстедского паба. Бар был закрыт, помещение освещала одна настольная лампа. За лампой сидел нечесаный щуплый человечек и криво улыбался, щелкая костяшками пальцев. Руки у него были непропорционально большие.
– Вы хотели со мной поговорить? – спросил Слейден.
– Спасибо, что пришли, – ответил Гарет Риз-Гордон. – Садитесь, пожалуйста.
Слейден сел.
– Это ваш обычный канал для официальных заявлений?
– Я не собираюсь делать официальных заявлений, мистер Слейден. Я говорю просто как британский гражданин. Двух моих знакомых недавно убили, и я очень из-за этого зол, одного из ваших тоже недавно убили, и меня это тоже бесит. Я не могу даже выразить, как меня бесит, что кто-то считает себя вправе убирать… заинтересованных лиц, на которых я с большим трудом вышел.
– Вас, похоже, многое бесит, – заметил Слейден.
– О да, я видный член британского общества обидчивых.
– Очень плохо, мистер Гордон.
– Риз-Гордон, мистер Слейден. Когда перевирают мою фамилию, меня это тоже бесит. Давайте поговорим, как два добрых старых воина холодной войны. Вы влипли как муха в варенье, и теперь пытаетесь отмыть лапки. Меня это устраивает. Я предпочитаю, чтобы у вашего брата были чистые руки, это упрощает мне жизнь. Но если вы не можете их отмыть, не угваздав на хер весь сортир, то это, мистер Слейден, надо прекратить, и немедленно.
– Я не совсем понимаю, – сказал Слейден. – В чем именно вы меня обвиняете? Что именно я должен прекратить?
Риз-Гордон улыбнулся, из-за шрамов его лицо скривилось в маску.
– Я готов это от вас выслушать, мистер Слейден. Я даже готов вам помочь, в смысле готов помочь как частный британский гражданин, верящий в добрые дела.
Он встал, снял с вешалки грязный плащ и накинул на плечи.
– Это все, что вы хотели сказать? – спросил Слейден.
– И еще одно. Я знаю про женщину и Палатайна. – С внезапной злостью Риз-Гордон добавил: – Вам повезло, что вы живы. – Он тут же остыл. – Это все. Ваш ход.
С минуту он стоял, глядя на Слейдена. Тот перебарывал желание плюнуть. Затем Риз-Гордон сказал: «До встречи у чана с вареньем» – и вышел.
Слейдену было досадно, что глупый маленький англичанин подозревает, будто ему известно что-то еще, и в десять раз досадней, что на самом деле он такими сведениями не владеет. У него есть лишь несколько кодовых имен да план Глаздунова пустить операцию на самотек.
Если бы Слейден правда знал про женщину, про ВАГНЕР…
Он спустился на улицу, взял такси и поехал в офис.
Сразу после одиннадцати вечера ВАГНЕР позвонила по одному из тех телефонных номеров, которые никогда не записывала.
– Добрый вечер, – произнес скучающий голос.
– Меня зовут ВАГНЕР, – четко, отрывисто сказала она. – Некоторое время назад мы сделали мистеру Палатайну заказ и после этого с ним не связывались.
– Извините, но мистер Палатайн умер.
– Знаю. Мне надо поговорить с тем, кто занял его место.