— Мне до смерти надоело выполнять его работу. Саш, продукты в холодильнике, займись обедом, а мы со Стасом дойдем до Пепли… то есть до участкового, и научим его работать раз и навсегда.
— Давно пора! — обрадовалась Клара Карловна.
Выволоченный из дома Мирзабаев радостным не выглядел, пытался отговориться выходным, но злющая как черт Агата доводов слушать не желала, так что пришлось участковому одеваться и трусить за нами к дому пострадавшей, изредка бросая на нее косые взгляды. У дома пенсионерки нас встретила плотная, похожая на гриб-боровик девица неопределенного возраста, одетая в нечто странное. Мне показалось, что на девушке длинный махровый халат розового цвета, неуместный на морозе, но, подойдя, я понял, что это шуба странного фасона и поросячьего колера, подпоясанная таким же поясом. На ее голове красовалась меховая шляпка с полями красного цвета, а на лице под глазами были наклеены стразы зеленого и желтого цветов. Все это великолепие сверкало и переливалось. Сходство со светофором стало абсолютным.
— Ба, — сказала Боровик недовольным голосом, — я до Витьки прогуляюсь.
— Иди гуляй, рыбонька, — ласково сказала Клара Карловна. — Я тут пока с нашей бедой разберусь…
Повернувшись к нам, она хвастливо сказала:
— Внучка моя, Риточка. Студентка. Между прочим, учится в Институте культуры, во всех важных моментах разбирается.
— Спаси господи нашу культуру от этого рафинированного эстетства, — проворчала Агата.
— Что? — грозно нахмурилась Клара.
— Я говорю — красавица! — сказала та погромче. — Давайте уже, показывайте, где у вас погреб.
Хранилище домашних заготовок находилось посреди участка. Старушка открыла замок и споро спустилась, мы последовали за ней. Банки стояли штабелями от пола до потолка, я даже присвистнул. Чтобы забили погреб, явно было мало одного года, либо же производство солений и варенья у Клары Карловны вышло на промышленный уровень. Выдернутый из семейного гнезда Мирзабаев взирал на все уныло. Хозяйка ткнула пальцем в дальнюю стенку и с возмущением сообщила:
— Две банки огурцов и три банки варенья, сплошь клубника. Не варенье — мед! Амброзия! Нектар! И все за ночь. Какая вы власть после этого, если кто попало может забраться в погреб и обокрасть бедную женщину!
— А чего ж вы погреб не заперли? — спросил я.
Клара Карловна вытаращила глаза.
— Как — не заперла? Всегда запираю. Вы же видели, я при вас замок отомкнула!
Я вздохнул.
— Идемте со мной.
Висячий замок хозяйка демонстративно заперла при нас и даже ключом помахала, мол, не делайте из меня дуру. Я покивал и без особых усилий выдернул из стены штырь с петлей, что удерживала замок. Судя по размерам дыры, куда он втыкался, сами хозяева делали это неоднократно, так что замок тут носил в основном декоративную функцию. Агата смотрела на старуху и злилась, но ту не так легко было смутить.
— И что? — надменно поинтересовалась Клара Карловна. — Теперь можно обворовывать честных пенсионеров?
— Лейтенант, — устало обратилась Агата к Мирзабаеву, — примите у женщины заявление и займитесь делом. Прошерстите местных алкашей, кому-то явно на праздники не хватило закуски.
— Откуда у нас алкаши! — возмутилась хозяйка. — Закрытый поселок, сплошь интеллигенция и новые русские. Кому бы из них в голову пришло воровать варенье с огурцами? Тут у всех своего вагоны. Сроду ничего не таскали, и вдруг началось!
— Не таскали, — уныло подтвердил Мирзабаев. — Поселок охраняемый, бомжи не шастают.
— Тем более, — сурово ответила Агата. — Это вы верно подметили, что вокруг одни свои, у всех участки, запасов полные погреба, проще попросить, чем красть. Ищите чужаков, лейтенант. Въезд проверьте: может, посторонние машины на территории были. Вечером доложите. Следственный комитет будет держать это дело на особом контроле.
— Так праздник же, — вяло возразил Мирзабаев. — Рождество. Кто мне данные предоставит?
Агата не ответила, лишь ласково улыбнулась, да так, что у него свело скулы. Насчет особого контроля она, конечно, загнула, но мне, начальнику отдела, самому приходилось гонять ленивых сотрудников полиции, так что я ее понимал. Участковый, понуро опустив плечи, потащился прочь, а мы отправились домой, заверив пенсионерку, что враг будет повержен.
— Вообще, он не в твоем подчинении, — потихоньку сказал я, когда мы выбирались с участка потерпевшей. — Имел право тебя послать с чистой совестью. Но не рискнул. Можешь же ты мужиков зашугать.
— Это да, — грустно ответила Агата. — Потому замуж никто не берет.
Алекс никогда не блистала кулинарными талантами, но в последнее время взялась за ум и вот уже полгода ходила на курсы, так что обед она за время нашего отсутствия приготовила знатный, не решившись только на финальный штрих — гуся, что дожидался своего часа в холодильнике, уже подготовленный для запекания. Агата скинула пуховик и первым делом сунула его в духовку. Баня к нашему приезду была растоплена, так что к тому моменту, когда гусь испекся, мы уже успели попариться, выпить и под мурчание телевизора обсудить наши насущные дела. Особо крупных в производстве, слава богу, не было, с текучкой мы планировали разобраться в ближайшее время. Лично мне жизнь отравлял только пропавший иностранец, но была надежда, что он просто запил и после праздников объявится сам. Так что ужин прошел в очень теплой атмосфере. Стоящая в углу елка мерцала теплыми огнями гирлянд, за окном вновь пошел снег.
Мы еще не успели убрать со стола, как хлопнула калитка, а потом в дверь постучали.
— Пепля? — предположил я.
Агата пожала плечами и бросила взгляд на часы.
— Никогда не поверю, что он такой расторопный. Как по мне, раньше завтрашнего дня он не появится, если появится вообще.
Это действительно оказался не Мирзабаев, а мой подчиненный, Данил Литухин, который был осведомлен о наших планах и даже жалобно напрашивался в гости, но помешало дежурство. Однако Данила даже оно не могло остановить. Мы с Алекс одновременно покосились в сторону оставшейся доброй половины гуся и прыснули: у Литухина была потрясающая способность приходить к обеду — видимо, потому он весьма упитан. А еще его розовощекое лицо вызывало умиление у всех дам, которые наперебой кормили его. Я бы не удивился, если бы во внутреннием кармане он носил ложку. Но, к его чести, Литухин не был настырным халявщиком, просто всегда удачно попадал к обеду и смотрел жалобно, как голодный пес. Вот и кормили его словно на убой. Данил ел и толстел, что пагубно отражалось на физической подготовке. Нормативы сдавал еле-еле, зато стрелял как заправский снайпер или ковбой, с двух рук, и всегда в яблочко.
— Здрасьте, то есть с Рождеством! — сказал вежливый Литухин.
Его взгляд косился куда-то мимо нас, в сторону гуся.
— И