— Ну и история, конечно. Выбрали же вы муженька в свое время!
— Знаете, есть кое-что особенно удивительное. Родственники старика потребовали выкопать его тело, чтобы перевезти в Россию и похоронить там рядом с предками. Когда гроб вскрыли, на внутренней стороне крышки были царапины, а руки старика изодраны.
— Вы хотите сказать, что старика похоронили заживо? Но его труп ведь был найден в кафе.
— Все верно. Похоже, Кривой не задушил его, а лишь вырубил. Сердце просто сильно замедлилось, это был затянувшийся обморок или что-то подобное. Бедняга, скорее всего, очнулся и испугался. А вдруг он действительно выходил на связь с моим мужем в поисках помощи? Все-таки дед занимался магией.
София лишь молча смотрела на клиентку и переваривала услышанное.
— Что ж… Благодаря вам я сегодня поняла, почему моего бывшего мужа застали на могиле старика. Этой главной детали мне и недоставало.
— Так вам было нужно только это?
На несколько секунд Лина замолчала с отрешенным взглядом, игнорируя вопрос, но потом засуетилась и стала рыться в маленькой сумочке, что висела на ее правом плече все это время.
— Я узнала все, что хотела. Вот, возьмите.
Она достала белый конверт с деньгами и протянула Софии.
— Положите на стол.
Лина подчинилась. На мгновение застыла, будто пыталась что-то вспомнить, а потом молча развернулась и ушла.
София сделала очень долгий выдох, будто хотела выдуть из легких все, что касалось чужой истории и той души, от лица которой она совсем недавно вела рассказ во время сеанса. Она спрятала конверт в карман платья и вышла в соседнюю комнату, где за компьютером работал Павел — ее муж.
— Закончили?
— Да, дорогой. Теперь я хочу отдохнуть.
Он ухмыльнулся и спросил:
— Скажи мне: ты реально это творишь? Или просто фантазируешь и говоришь, что хотят услышать твои клиенты?
— А какая разница? Главное, что они готовы за это платить.
София вышла и направилась к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж, — там располагался ее личный кабинет для уединенных практик. Она зашла в него и села рядом с алтарем, уставленным крупными белыми свечами, золотыми украшениями и амулетами. Потом пристально посмотрелась в черное обсидиановое зеркало, висевшее с другой стороны алтаря. Его гладкая поверхность будто затягивала внутрь, и внимание уходило в него без сопротивления. София не могла отвести взгляда и даже моргнуть, потому что в зеркале кроме ее отражения был снег. Он падал красивыми хлопьями, умиротворяюще завораживая.
— А тот старик хорошо смыслил в магии, если раздобыл обсидиановое зеркало. Как жаль, что такая красота работает предвестником кошмаров. Ведь любой маг знает: снег в черном зеркале — предвестник беды, что и случилось с тем несчастным, упавшим в могилу. Надеюсь, эти маленькие хлопья не коснутся своим смертельным холодом никого из моих близких.
В дверь кабинета раздался стук. Приглушенный голос мужа позвал:
— София! На пороге какой-то мужчина. Говорит, ты ему срочно нужна. Если ты ему не поможешь, то, цитирую, «наступит катастрофа и его жена умрет».
— Сейчас спущусь к нему.
Ну вот и беда. А я уж подумала, случится в моей семье. Похоже, сегодня придется кому-то сообщить плохие новости.
Анна Полякова
Последний Сочельник
Метель началась внезапно, будто зима решила напомнить, что в канун Рождества именно она правит бал. Сергей Малышев снизил скорость, испугавшись, что его старенький «Форд» может занести. Случись что, трактор из Лиходеева вряд ли скоро доберется до места, рисковать не хотелось, да и спешки не было.
С трассы он свернул около десяти минут назад и сейчас ехал по заснеженной узкой дороге, которая петляла среди высоких сосен. Даже в сумерках места выглядели живописно. «Как в сказке», — подумал мужчина и почесал коротко стриженный затылок.
Он перебрался в областной центр только позапрошлой весной, а тогда служил в полиции района. Последний раз он выезжал в деревню семь лет назад по одному делу, ходу которому так и не дали.
Дорога будто тащила его не только по сугробам, но и по памяти. Снег шел стеной, хрустел на поворотах, и казалось, что сама погода против возвращения Малышева.
Тогда он был еще районным следователем, молодым и упрямым, с привычкой не дослушивать людей до конца и лезть туда, куда не просят, что не очень-то нравилось его более опытным коллегам, предпочитавшим не будить лихо, пока оно тихо.
Семь лет назад в Лиходееве пропала Лена Гущина, девушка двадцати трех лет. Жила она одна, работала на ферме дояркой, слыла тихой и скромной. Ушла однажды вечером и не вернулась.
Тогда следствие пришло к выводу, что красавица уехала в город в поисках лучшей доли. На самом же деле Лена словно растворилась в воздухе. Дело быстро свернули, кто-то сверху велел не шуметь, соседи пожимали плечами, и только в глазах нескольких людей Малышев видел что-то похожее на страх.
Он пытался копать глубже, но ему быстро дали понять, что делать этого не следует. И вот теперь Малышев снова здесь.
В конце декабря ему позвонил отец Павел, священник из Лиходеева, кроткий и вдумчивый человек, в глазах которого всегда стояло что-то благостное, как на иконописных ликах святых.
— Прости, Сергей, — сказал он по телефону, и голос у него дрожал, как пламя на сквозняке. — Тут одна старушка, Марфа Яковлевна, прихожанка моя, очень просила с тобой связаться. Хочет исповедаться перед Рождеством, просит, чтобы ты приехал.
— Я? — удивился Малышев. — Признаться, духовник из меня так себе.
— Думаю, это связано с той историей, помнишь исчезновение Елены, доярки с фермы?
Сергей прекрасно помнил ее светлое чистое лицо, смотревшее на него с фотокарточек в деле. Тогда его пытались убедить, что девушка уехала в город. Перебравшись в областной центр, он то и дело пытался найти схожие черты в незнакомках, спешащих по своим делам, но все было тщетно.
Новый год он собирался встретить с родителями, провести с ними несколько дней — ровно столько, чтобы насладиться обществом родни и не надоесть друг другу, а на оставшиеся выходные планов у него не было, потому Малышеву ничего не мешало наведаться в Лиходеево.
— Я приеду, — пообещал он.
Деревня встретила его так, будто все это время спала снежным беспробудным сном, словно медведи, которые, к слову, водились в местных лесах. Те же покосившиеся заборы, захламленные дворы, резные наличники с облупленной краской, ржавые ворота, кружевные занавески на окнах.
Он поставил машину у деревянной церкви с потемневшими от времени изящными куполами. Внутри было