– Что это несут-то? – спрашивали любопытные.
– Говорят, планы какие-то… То ли где клад искать, то ли еще что, – утверждали «знатоки».
– Да нет, слыхал я, письмо-де правнукам нашим, о жизни нашей, о работе…
– Да… – вздыхали слушатели, – о жизни нашей чего хорошего скажешь… Одно слово – робим. А уж жить – это хозяину Павлу Павлычу. Он где-то там по заграницам проживает во дворцах своих, а мы робим.
Наконец цилиндр был прочно прикован к стойке плотины, начальство и рабочие разошлись. А через несколько дней стихли на плотине стук топоров и цоканье лопат. Работы закончились. Плотина вновь укрылась земляной дамбой, водоспуск закрыли, и пруд стал медленно наполняться водой.
Загадочный цилиндр скрылся где-то в глубине плотины, захороненный там, казалось, навеки, для каких-то неведомых целей.
ПОСЛАНИЕ ПОТОМКАМ
Кто его знает, может, все это происходило и не совсем так, но вот он! – цилиндр, вновь извлечен на поверхность и находится в руках тех, чьи прадеды замуровывали его в недрах старой плотины.
Но какая разница в их жизни! Это уже не забитые нуждой и работой, неграмотные и бесправные работные люди демидовского завода, а колхозники советского села, рабочие местной промартели, люди, строящие новую счастливую жизнь, хозяева своей страны.
Цилиндр отвезли в Нижний Тагил и сдали в городской краеведческий музей.
– Там разберутся и расскажут!
В музее разобрались и рассказали. Местный краевед, знаток прошлого тагильских заводов, С. Н. Панкратов тщательно изучил и подробно описал «Висимскую находку».
Вот что узнали висимоуткинцы, правнуки старых демидовских рабочих, из документов, планов и чертежей, замурованных в чугунный цилиндр.
Один из документов – обращение к потомкам – гласил:
«…В последнее пятилетие в округе Нижне-Тагильских заводов были предприняты поправки и перестройки плотин… в настоящем, 1872, году исправлены оба прореза Висимо-Уткинской плотины. При этих перестройках… были положены свертки… в которые вложены сведения, относящиеся как до постройки этих плотин, так и вообще до действия заводов.
Сведения эти при будущих перестройках плотин должны показать картину настоящего положения заводов, показать, насколько и в чем именно будущее поколение ушло от нас вперед.
К сожалению, картина эта далеко неполная. Краткость времени, при безотлагательной спешности работ не позволяет составить приложенные при этом сведения в желаемой полноте.
Просим вскрывших этот сверток положить его обратно в малодоступное место. Чем больше времени пройдет до следующего его вскрытия, тем более интереса представят данные, из которых можно вывести заключение о состоянии горного дела в наше время, может быть, очень и очень отдаленное для вскрывших сверток…»
Документов было много: тут и «Записка о состоянии Висимо-Уткинского завода», и «Статистическая ведомость», и «Штат служащих», и «Экстренные сведения за неделю», и «Роспись о магазинных ценах», и карты лесных заводских дач, и план плотины, и чертежи заводских устройств и машин, и всякие «ведомости» – о сушке и поставке дров, о поставке угля, – и образцы тонколистового проката, и таблицы расчетов с рабочими, и образцы телеграмм, и даже несколько фотопортретов заводского начальства. И много еще другого.
О ЧЕМ ПОВЕДАЛИ ДОКУМЕНТЫ
Когда краеведы прочитали все документы, вникли в них, то выяснили немало интересного, а порой и неожиданного.
Оказалось, например, что, несмотря на общую техническую отсталость демидовских заводов, где хозяева заботились только о выгоде для своего кармана, работавшие на заводах русские инженеры настойчиво боролись за технический прогресс отечественной техники. Так, на заводе было проведено смелое и оригинальное для того времени решение: использование «теряющегося жара» металлургических печей для парокотельной установки. Заметными новшествами были также замена штучного проката пакетным и подключение всех водяных турбин на один общий привод. На заводе работали дровопильные машины и дрово-сушные печи. Все это говорило о смелых технических исканиях даровитых русских инженеров и мастеров-умельцев.
И уж как-то совсем неожиданным было узнать, что еще три четверти века назад все заводы Тагильского горного округа были связаны между собой широко разветвленной телеграфной связью. Да-да, в 1871 году в таком «медвежьем углу», каким считали Урал, действовали 130 верст собственных телеграфных линий. К документам была приложена карта с показанием этих линий, а также бланки настоящих телеграмм, почти такие же, какими мы пользуемся сейчас.
Очень интересной оказалась литографированная тетрадь «Материалы для справочной книжки по Н.-Тагильскому заводскому округу». В ней подробно описывались география округа, его геология, лесное хозяйство. Нынешние краеведы с удивлением обнаружили, что старая карта и геологическое описание района в какой-то степени могут быть полезными и сейчас, так как существенно пополняют новые данные: здесь упомянуты забытые теперь месторождения полезных ископаемых.
Но из документов можно было также узнать и о другом: какие «прелести» нес капитализм уральским рабочим, как нелегко было жить тогда рабочему люду. И никакие технические новшества, вводимые талантливыми русскими инженерами и мастерами, не спасали рабочих от главного – от жестоких условий эксплуатации хозяевами-заводчиками.
Приложенные к документам поистине кабальные договоры хозяев с возчиками дров и углежогами показывают полную зависимость рабочего от прихоти смотрителя, лесной стражи и других хозяйских слуг.
Карта, найденная в цилиндре.
Из описания завода видно также, что хотя на нем имелось немало смелых технических нововведений, но зато не было устройств, облегчающих труд рабочих, охраняющих его.
А посмотрите по «Имянной штатной ведомости», кто сколько получал жалованья. «Господин управляющий заводом» получал в месяц 727 руб. 17 коп. (не считая бесплатной огромной квартиры, целого штата домашней прислуги и прочих благ), а молотобоец получал не выше рубля за смену. Женщины и подростки получали и того менее – при изнурительной работе «от зари до зари» они имели за смену 52 1/2 копейки. Если вспомнить при этом, что рабочие семьи были всегда многочисленными, а работников в них бывало не так и много,:: то после некоторых расчетов окажется, что на каждую душу рабочей семьи приходилось в месяц никак не более 5 рублей. Это в 145 раз меньше, чем получал управляющий! А если заглянуть в «Роспись магазинных цен», то легко увидеть, что на 5 рублей можно было купить всего лишь 2 пуда муки.
ЭСТАФЕТА ИСТОРИИ
Теперь все документы и «упаковка» их хранятся в Нижне-Та-гильском краеведческом музее. Экскурсанты подолгу с интересом рассматривают эту эстафету истории.
Но, оказывается, это послание потомкам не единственное. Из тех же Висимо-Уткинских документов можно узнать о том, что подобные снаряды были в разное время замурованы в нескольких плотинах: в 1868