Правда, иногда казалось, что он слишком уж ее опекает. Вот и сегодня, отменив частные занятия с талантливым мальчиком-гимнастом, он примчался в школу, взволнованный интонацией ее голоса, когда они разговаривали по телефону.
— Все-таки не надо было тебе приходить, — вздохнула в который раз Веточка, замечая любопытные взгляды, устремленные на них, — я ведь уже говорила об этом.
— Да-да, солнышко, я должен помнить о твоей репутации, — полушутя согласился Макс, — главное, не волнуйся. Зачет, в конце концов, сдан, и до следующего четверга ты свободна.
— Да, но чего мне это стоило! — состроила она уморительную гримаску.
Они вышли из школы и решили вместе вернуться в спортивный клуб, где Максим проводил занятия. Веточка чувствовала, что со всеми этими экзаменами она теряет форму. Просто необходимо было продолжать тренировки, иначе ей грозит участь Киры. Последний раз Вета общалась с ней в день приезда из Гаваны, и подруга обмолвилась, что ушла из большого спорта и сейчас подрабатывает методистом лечебной физкультуры. Это было так непохоже на Киру и так поразило Веточку, что она решила немедленно навестить подругу и выяснить все подробности. Однако хлопоты с переездом к Максиму и постоянные разборки с родителями совсем замучили Веточку, несколько раз она звонила Кире, но не заставала ее, а зайти все было недосуг. Сейчас Вета вдруг вспомнила об этом и поразилась, насколько они с Кирой отдалились друг от друга. Хороша подружка, упрекнула себя Веточка, твердо решив, что на этой неделе непременно навестит свою Кирюшу.
— Куда ты ступню повела? Где связка в композиции, где?! Выпорю! — надрывался Максим, бегая вокруг Веточки. — Ступай к станку! Живо!
Тренировки всегда нарушали идиллию их отношений. Оба становились непримиримыми спорщиками и готовы были разорвать друг друга, если тот или иной элемент композиции виделся им по-разному.
— Ладно, — чуть смягчился Макс, — то упражнение с лентой получилось неплохо. Но ты слишком скованна, зажата, понимаешь?
Вета быстро отошла от станка.
— Максим, я просто отрабатываю новый элемент до автоматизма. Мы сто раз говорили об этом.
Он хмуро наблюдал, как она повторяет упражнение — бросок ленты из-под ноги, кувырок — и «змея» поймана почти у самой земли. Еще раз то же самое, уже быстрее и четче. Но хореограф остался недоволен.
— Милая, иди сюда. Как бы ты ни отрабатывала новый элемент до автоматизма, ты не должна забывать, что это — не главное. Импровизация, индивидуальность — вот чем живет артист, а ты — артист! Поняла?
— Зануда, — весело определила она и продолжала заниматься.
Домой они возвращались пешком через весь город. Летний вечер баловал ласковой прохладой, остро пахло листвой. Вета умиротворенно шагала, прижавшись к Максиму и то и дело повторяя про себя: «Пусть так будет всегда». Пусть бы они шли и шли, а город все не кончался, и не кончалось бы лето, щедро осыпавшее улицы тополиным пухом, à еще не кончались бы никогда поцелуи, голубиные касания, невнятные нежные слова.
И вдруг:
— Макс, я, кажется, поняла, как надо делать это упражнение… Давай вернемся в клуб.
— Ты можешь думать о чем-то кроме гимнастики? — сердился Макс. — Расслабься. Все наверстаешь, вот в октябре поедем в Мадрид…
— Нет, подожди, я придумала кое-что! — Веточка была настойчива. — Давай вернемся.
— Ты что, с ума сошла? Завтра тренировка, все сделаешь.
— Ну, пожалуйста, любимый! Мне очень надо.
Чертыхаясь, Максим поплелся за ней к клубу. Он никак не мог привыкнуть, что с Веточкой надо быть готовым ко всему. Она могла бы, наверное, подняться среди ночи, направляясь к Тихому океану на огромном лайнере, и попросить капитана отвезти ее немедленно назад, чтобы проверить, на месте ли ее любимая лента. Бред, конечно, но вот Максим покорно идет с ней в спортзал и терпеливо ждет, пока она переоденется.
— Посмотри, посмотри, что я придумала, — легкая и радостная, выскочила она на ковер, — подыграй мне, пожалуйста. Лунную сонату.
Максим обреченно сел за пианино.
Кто же знал, что именно эта тренировка закончится трагично? Кто знал, что несколько неловких движений, несколько беспокойных, пугающих мгновений станут началом мучительных перемен.
Ее жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, но все вышло так, как вышло, и теперь Веточка, несколько дней назад считавшая себя абсолютно счастливым человеком, беспомощно распласталась на больничной койке и всерьез подумывала о глотке цианистого калия. Совсем недавно ушел Максим, ушел рассерженным. Все его посещения заканчивались длинными монологами о безответственности, эгоизме и избалованности Веточки. Да и начинались не лучше. Дело двигалось к выписке, а Максим все еще не переменил своего мнения относительно будущего любимой девушки. Перепуганный ее травмой на тренировке, когда Вета просто неудачно приземлилась на ковер и слегка повредила шейные позвонки, он вбил себе в голову, что гимнастке пора уходить из спорта. Она же не представляла себе жизни без тренировок и выступлений, но и без Максима тоже. Познав любовь, она не хотела ее терять. Испытав сладкое чувство победы, она и впредь мечтала быть первой среди сильнейших. Максим же не соглашался на компромисс, заявив, что, если Вета продолжит тренировки, они расстанутся. Господи, совсем недавно она радовалась тому, как удачно складывается все в ее жизни! Какая-то доля секунды, нелепое, ненужное мгновение перечеркнуло самое важное, самое ценное для Веточки. И если раньше в критические моменты она могла поплакаться в жилетку Кире или посоветоваться с мудрой бабушкой, то теперь это было невозможно из-за Максима. Из-за Максима, который заменил ей всех друзей, который стал для нее и отцом, и матерью, и подругой, и наставником. А сейчас он не хотел ее понять, предпочитая, словно страус, прятать голову в песок. Сколько раз уже Вета об этом думала, когда прошел первый шок от травмы и неожиданной для нее реакции любимого. И эти размышления не были единственным, что мучило ее. Двухнедельное пребывание в больнице грозило переэкзаменовкой, если не еще одним годом в школе. Судьба, видимо решив не размениваться по мелочам, подкинула Веточке сразу несколько неразрешимых проблем. Спасительным ей виделся только гибельный прыжок с высотки либо пресловутый глоток яда. Похудевшая до неприличия, уставшая от бездействия и